ЛАУФЕР

[Lau]

Katja, да, в Европе это достаточно распространенная фамилия. не до конца ясно где ищет топикстартер, но кажется это про коренных европейцев, не про эмиграцию. Но все равно, спасибо!

[Lau]

Кажется, сейчас лучшее время, чтобы подвести промежуточные итоги моего поиска.

В конце лета случилось невероятное. Просматривая посты Нади Липес в фейсбуке мне показалось, что я вижу что-то неуловимо знакомое в ее публикациях о «стоматологическом романе». И, когда мы сверили детали, стало понятно, что кроме меня, фамилией Лауфер интересуются и другие потомки Мордко Лейфера. Причем начальная, наиболее ранняя точка оказалась одинаковой — все-тот же брак Мордко и Суры в Житомире в 1853-м. А дальше получилась уникальная возможность сверить мое и Надино расследование, обсудить и уточнить те факты которые меня так смущали, причем обсудить это с человеком, который не просто находится в професиональном контексте, но и в контексте истории моей семьи. Надя предоставила мне доступ к своей работе и документам, а также развеяла ряд сомнений.

Далее зафиксирую лишь главные ответы, на вопросы, что я поднимала ранее. Понятно, что на этом мое исследование не завершено, а только начинается,

состав семьи Лауферов в браке Мордко и Суры
1853 > Мордко Овсеевич/Иосевич Лейфер женится на Суре Валтер
1854 —Рухель-Лея (вероятно, умерла в 1855)
1857 — Иесей-Герш
1861 — Фрейда (о ней более ничего не известно)
1862 — Шломо
1864 — Борух
1865 — Тауба-Хася (записи о рождении нет, так что год приблизительный, но не позднее).
1880 > Мордко и Сура разводятся в Каменце

Маркус Лауфер и Мордко Лейфер — один человек.
Это становится понятно из документов об исправлении метрической записи Иесея-Гирша. Маркус Лауфер фигурирует в подтверждающих документах и его отец, и как зубной врач, но на этот момент в РМС есть только один Лауфер. Откуда же в РМС взялся дубль, и почему мифический Марк Лауфер с дипломом от 1858 года работал в Виннице аж до 1906-го?
Думаю, что записи «медицинские списки» дантисты в глаза не видели, и уж точно не выверяли сведения из них. В какой-то момент, видимо еще тогда, когда «Лейфер» решил что лучше ему писаться как «Лауфер» произошло раздвоение этих двух строчек в РМС, возможно это совпало с переездом в другой город и данные попали в РМС дважды. Марк умер в 1893, ровно на рубеже появления ежегодной системы учета дантистов по карточной системе. Думается, данные о его смерти были своевременно переданы во врачебное отделение. А вот о том что в РМС продолжает жить дубль так никто ни не обеспокоился.

Иесей-Герш действительно брат Соломона и Бориса (и их сестер).
Это стало окончательно ясно из того же свидетельства о факте рождения. Если человек родился в 1857 году в Житомире у зубного врача Маркуса Лауфера, то он не может не быть братом остальным детям зубного врача Лауфера/Лейфера в Житомире в промежутке 1854–65. ПРосто исходя из количества зубных врачей. Но стали понятны и остальные параллели, и Тауба Марковна, и вписанный в ее свидетельство Борис, и Корнблаты в контексте Омска.

Где же родились дети от брака Иесея-Герша и Ханы-Удли — в Жванце.
Это стало ясно из неизвестных мне раньше гимназических документов Вольфа, там место рождения (в 1881-м) указано четко. Впрочем, сам Жванец встречался и раньше. Это место развода Таубы с мужем в 1883-м. Жванец находится в 15 км от Каменца, который опять же фигуриует в истории семьи в 1870-е – 1880-е. И вот тут возникает неприятное подозрение — что именно Жванец и был тем местом, где жили Лауферы в первой половине 19 века. Впрочем, это совсем гипотеза. А Жванец теперь — место пристального наблюдения.

Кто же этот загадочный свидетель, зубной врач Лауфер, в браке Соломона.
Похоже, что раввин допустил небрежность в своей работе в этой конкретной ситуации. По-крайне мере все Лауферы из РМС на тот момент, близкие родственники. Есть еще некоторая небольшая вероятность, что этот конкретный Лауфер не попал в РМС, так как не был в требуемой юрисдикции. Например, был из Польши. Но в целом версия об ошибке в записи или невнимательности к выбору свидетеля более вероятна.

Дальнейшее исследование по Лауферам видимо будет сводиться к уточнению деталей биографии и судеб всех известных мне персонажей. Три ключевых вопроса сейчас:
— девичья фамилия Эсфири Исааковны, жены Бориса
— судьба дочерей и семьи Соломона, о котором по-прежнему ничего не известно
— попытка все-таки перешагнуть по фамлии Лауфер в первую половину 19 века

[Lau]

А вот совсем неожиданное, то, чего казалось нет и уже наверняка не будет —
запись о рождении Иесея-Герша все-таки существует.

22 ноября 1855 года у Мордко и Суры Ейфе родился мальчик Овсей-Герш (он же Иегошуа-Цви на иврите).
Спасибо житомирским раввинам, которые не смогли найти свою запись, спустя двадцать лет.
И спасибо mikev, который смог!

Снимок-экрана-2021-09-12-в-16.48.02.gif

P.S.
Ейфе, так фамилию Лауфер еще не писали... мда.

[Flyat Leonid]

22 ноября 1855 года у Мордко и Суры Ейфе родился мальчик Овсей-Герш

Очень интересная находка! Вопрос лишь в том, как Вам удалось найти связь медлу фамилиями Эйфе - Лейфер? Догадаться, что вторая это почти неузнаваемое искажение первой, под силу только детективу или А. Бейдеру.

[Lau]

Flyat Leonid, ну запись удалось найти не мне, хотя 1855 год я тоже отсматривала. Так что это только лишний раз подтверждает силу big data и вдумчивого анализа mikev.

Никакой подходящей пары с фамилиями Ейфе, Иофе, Юфе в Житомире на тот момент нет. А вот то, что звучание л-ейфе-р и -ейфе- совпадает - это повезло. Могли ведь просто любую фамилию написать...

Но кроме этого, я уже знала имена родителей, и то, что у них нет детей за в этот год. (А также, что И-Г якобы родился в 1857, вот только запись о рождении никто не видел и оригинальной метрической выпиской он в поздних документах не оперирует).

[mikev]

Спасибо, lau!

22 ноября 1855 года у Мордко и Суры Ейфе родился мальчик Овсей-Герш

Очень интересная находка! Вопрос лишь в том, как Вам удалось найти связь медлу фамилиями Эйфе - Лейфер? Догадаться, что вторая это почти неузнаваемое искажение первой, под силу только детективу или А. Бейдеру.

Как раз связь между фамилиями искать непродуктивно, среди плохих записей уже найдено много примеров когда связи вообще нет... например скопирована фамилия с другой записи, или использовано прозвище. А думать как они так смогли можно уже после того как стало понятно кто именно имеется в виду. Иногда понятно (некое соответствие между Эйфе и Лейфер есть), иногда останется навсегда загадкой.

А плохих записей очень много, в ранние годы бывает до 30% всего, но и в поздние немало. Восстановление плохих записей куда легче для постоянно-местных семей про которых почти все известно и куда сложнее для тех кто был в Житомире недолго (как Лейферы)... ну а для тех кто вообще проездом оставил одну запись.. здесь увы

Надеюсь понятно.

[Lau]

Разобравшись с ростовом братьев Лауферов, возвращаюсь к поиску информации о прямых предках. За это время накопился большой объем информации о пребывании Бориса Марковича в Минске. Напомню, для хронологии, что диплом свой он получил в Киеве в 1888-м году.

А вот объявление от 7 марта 1889 года в газете «Минский листок» (первой общественной газеты Минска, выходящей с 1886-го года). Обращу внимание на две фразы «выдергивание зубов … по новейшей американской системе» (вернусь к ней в контексте с Вальтерами — там наблюдаются подозрительные связи с Америкой) и адрес: «Губернаторская улица, дом Мельцера, вход — где гостиница Метрополь». Адрес мною точно не установлен, буду благодарна за помощь. Похоже, что БМ только-только перебрался в Минск, дает рекламу в газете и снимает помещение совсем не по тому адресу, что я считаю основным.

Screenshot 2021-09-21 at 18.39.27.png

Думается, что в летом 1889 года он женится на Эсфири Исааковне, так как в марте 1890-го у семьи рождается первенец Лев. Где-то в это же время, семья переезжает по адресу Губернаторская улица, дом Мощинского. (Как и предполагал MOCKBA, у Густава Мощинского в Минске был не один дом, поэтому долгий поиск упоминаний этого адреса позволяет остановится на следующем — это конечно не будущее жандармское управление, находящееся несколько на отшибе, а дом, где сейчас находится застройка по адресу ул. Ленина, 6).

Мне было понятно, что это дом, в котором должно быть место под небольшие кабинеты и помещения для бизнеса и занятия ремеслом, и вот что-то начало обнаруживаться:
«В феврале 1880 г. управа портновского цеха сообщила ремесленной управе, что прибывший в Минск потной Борковский открыл по Губернаторской улице в доме Мощинского мастерскую, производит портновское ремесло, и не только не оплачивает взноса на содержание общей ремесленной управы, но даже не предъявляет аттестат»

Упоминание о точном адресе дома Мощинского я нашла в статье о жизни Моисея Поляка, привожу здесь цитату:
«Уже в начале 1910-х годов постаревший Моисей Поляк был вынужден отойти от дел. Поручив управление бизнесом своему старшему сыну Оскару, он наконец вздохнул спокойно и начал наслаждаться роскошной жизнью миллионера. 40-летний Оскар не загубил семейное дело, а напротив, всячески стремился преумножить его капитал. Еще в 1908 году семья приобрела у Густава Мощинского плац с двухэтажным домом и флигелями по центральной Губернаторской улице (теперь здесь жилой дом по Ленина, 6). В здание, окнами выходящее на шумную улицу, переехала банковская контора «Вейсбрема и Поляка», а сами владельцы поселились в двухэтажном флигеле во внутреннем дворике.»

В той же статье есть и фото (конечно, на 20 лет позднее, чем интересующие меня события).

154986742714318083.jpg

А вот фотография противоположной стороны улицы. Главное для нас здесь аптека, которая появится в контексте следующего дела.

fnL-Hotp5G8.jpg

[Lau]

Летом 1890-го года произошел неприятный инцидент. Пришедший вечером пациент оказался недоволен приемом, обезболиванием и лечением и написал жалобу на Бориса Марковича в Врачебное отделение, с требование проверить право последнего заниматься зубоврачебной практикой. Отделение потребовало от него объяснение. Поскольку и жалоба, и объяснение крайне примечательны в деталях и в языке, привожу их целиком (увлекательное чтение).

жалоба поручика Стоцкого:

► Показать

В Минскую Врачебную Управу
119 пехотного Коломенского полка Поручика Стойкого

Заявление

6 Июля около 8 часов вечера я, желая избавиться от мучившей меня зубной боли, обратился к зубному врачу Ляуферу с просьбой извлечь больной зуб. После очень небрежного и торопливого осмотра г. Лауфер заявил: «коронка зуба до половины гнилая, но так как зуб сильно шатается, то есть надежда извлечь его за один прием.» Надежда г. Ляуфера, к крайнему моему сожалению не оправдалась: со страшной для меня болью была оторвана одна лишь коронка, после чего г. Лауфер желая поддержать свой авторитет пояснил, что он ошибся в расчетах — шаталась коронка, но не зуб. И обидно, и возмутительно выслушивать подобные объяснения со стороны наших ученых зубодеров — ведь это значит, что коронка н непосредственно связана с корнями зуба, а соединяется с ним особым суставом — замечательное научное открытие! Более же всего возмущает самоуверенность г. Ляуфера в своем искусстве — у него не оказалось никаких средств для уменьшения страданий своих пациентов.
—
После неудачной операции я добрых полчаса принужден был, в страшных, ни с чем не сравнимых мучениях, ожидать на инквизиторском стуле г. Ляуфера, выписанного по моей настоятельной просьбе какого-то снадобья, которые должен признаться, значительно облегчило мои страдания, так что я вторично решился подвергнуть себя опытам достоуважаемого ученного зубодера и здесь то я испытал муки Дантова Ада. Я не специалист, но полагаю, что прежде чем приступить к операции следует успокоить нерв, со мной же г. Лауфер делал обратно: не знаю для чего он еже минутно в продолжении 1/2 часа ковырял какими-то крючьями больной зуб, раздражая при этом немилосердно обнаженный нерв. Затем позвал какого-то, якобы, зубного врача, который после совещания с г. Ляуфером на еврейском языке, тоже, в свою очередь, ковырнул несколько раз нерв, причем, после каждого моего вздрагивания, обращался к г. Ляуферу со словом: «…..» (?); в конце концов до того раздражили мои нервы, что я дрожал весь как в лихорадке и умолял скорее приступить к операции. Сам Лауфер не решился вторично показать суре искусство, а поручил своему приятелю, который по крайне мере минуты две вертел щипцами мой зуб, но безуспешно, щипцы сорвались….. и г. N глубокомысленно произнес какое-то техническое слово, которые как разъяснил , означало: «зуб сидит крепко».
—
От страшной боли я, как полоумный соскочил со стула. Господин Лауфер, заметив мои движения и, п всей видимости, опасаясь, что я уйду не уплативши за визит, произнес «куда ви», но заметив выброшенный мной рубль, успокоился. Я же, выбежав на улицу, направился в ближайшую аптеку за помощью и, как оказалось, нашлось средство успокоить зубную боль — средство это как видно неизвестно только г. Ляуферу.
Я слышал от вполне компетентных лиц, что искусство, специалистом которого считается г. Лауфер, доведено до тонкости, и что зуб выдергивается почти без боли, при чем субъект подверженный операции не замечает момента окончательного извлечения зуба; если это так, то по какому праву г. Ляуферу и его приятелю разрешено под вывеской зубного врача, на главной улице г. Минска производить свои инквизиторские опыты.
Сообщая о вышеизложенном, прошу Управу не оставить мое заявление без внимания и насколько возможно умерить инквизиторский пыл г. Ляуфера.
Поручик Стоцкий

7 Июля 1890 г.
Минск губ.
Адрес: Лагерь 119 пехотного Коломенского полка.

объяснение Б.М.:

► Показать

В Минское Губернское Правление по Врачебному отделению

Объяснение

В ответ на полученное мною отношение Врач. Отделения от 12 июля с.г. за №2313, по жалобе поручика Стоцкаго честь имею заявить следующее:
1) После обстоятельного осмотра мною больного зуба г. Стоцкаго я нашел острый «pulpitis» с глубоко изъеденной костоедой коронкой. Так как Г. Стойкий изъявил желание вырвать зуб, то я счел нужным предупредить его, что надежда на
—
удачную экстракцию сомнительна, хотя коронка (а никак не весь зуб. как перевирает мои слова г. Стоцкий) имела слабое движение при нажимании пальцами, что имеет место при глубоком «caries», проникающем до корней. Что касается того, что Я, по словам Г. Стоцкаго, обещался извлечь зуб в один прием, то это лишь плод фантазий Г. Стоцкаго, так как даже опытнейший специалист никогда не может быть заранее уверен в удачной экстракции зуба в один прием даже в том случае, когда коронка не тронута костоедой или даже когда зуб шатается (напр. в случае аномалии корней зуба, когда приходится прибегнуть к резекции
—
коронки и вырвать в отдельности корни), но можно лишь с большей или меньшим вероятием предсказать ход операции. Оказалось, что коронка отделилась при первом давлении щипцами, а корни остались неподвижными, в чем Врач. Отделение может удостовериться осмотрев пациэнта. В подобных случаях отламывание коронки скорее обуславливается тонкостью стенок коронки и неустойчивостью субстанции зуба, чем неловкостью врача.
Во 2) Г. Стоцкий утверждает, что у меня не оказалось никаких средств для уменьшения боли. Известно, что зубы извлекаются как под анестезией, так и без нея
—
по желанию пациэнта. Г. же Стоцкий не заявил мне желания вырвать зуб под анестезией. Когда сломалась коронка, то Г. Стоцкий счел нужным обратиться ко мне со словами, за которые порядочный человек просит оставить свою квартиру, но я, не считая себя вправе отказать пациэнту в помощи и приписав грубое обращение Г. Стоцкаго его нервности, не обратил на это особенного внимания и предложил Г. Стоцкому вырвать корни под cocain’ом, за которым я тотчас и послал; посланный вернулся не через полчасика, как утверждает в пылу гнева Г. Стоцкий, а через несколько минут, каковое время необходимо было Г. Стойкому для отдыха,
—
прежде чем можно было приступить к извлечению корней. Когда я, смазав предварительно десны cocain’ом, наложил щипцы чтобы обхватить корни, для чего необходимо было проникнуть под десны, то Г. Стоцкий соскочил с кресла и бросив на стол 1 руб., выбежал из комнаты со словами: «Вы хотите скрутить мне голову? Я буду жаловаться»; мои слова: «Куда Вы», (Г. Стоцкий, приводя мои слова, пишет в заявлении: «куда ви» через И, чтобы уколоть меня моим еврейским акцентом) обращенные к Г. Стойкому с целью остановить его для окончания операции были истолкованы Г. Стойким, импонирующим своим юдофобством, за опасение с моей стороны не получить вознаграждения.
В 3) Далее Г. Стоцкий говорит, что я
—
призвал какого-то зубного врача, с которым я изъяснялся на еврейском языке. Я, действительно, призвал много ученика, которому объяснил причины неудачной операции, при чем ученик в моем присутствии ощупал корни зондом. Что касается утверждения Г. СТоцкаго, что я изъясняюсь по еврейски, то на это могу сказать, что хотя я имею право говорить на каком-угодно языке, тем не менее я при пациэнтах христианах и евреях, понимающих русский язык, имею обыкновение говорить по-русски с моими учениками; следовательно сие утверждение Г. Стоцкаго следует опять таки отнести к области вымысла.
В 4) Г. Стоцкий в заключение ссылается на каких-то анонимных авторитетов, якобы утверждающих, что зубы вообще извлекаются без малейшей боли, так что пациэнт
—
не замечает даже момента извлечения зуба. Подобные ссылки на авторитетов, могут лишь вызвать улыбку у лишь сколько-нибудь компетентных в зубоврачевании и я не считаю нужным возражать под тому пункту.
Я считаю нужным заявить Врач. Отделению, что подобный крайне оскорбительный для меня инцидент, вызвавший необходимость сего объяснения, я могу объяснить лишь крайней придирчивостью и нетерпимостью ко мне, как к еврею, Г. Стоцкаго (что явствует из тона и слога заявления Г. СТоцкаго), не считающего для себя обязательным соблюдать даже в моей квартире элементарные правила приличия, а не неудачный ход операции, возможный при вышеизложенных условиях у опытнейшего специалиста. В заключение, ввиду того, что я нашел в заявление Г. Стоцкаго крайне оскорбительным для меня выражения с целью унизить меня, как человекавообще, так и как зубного врача в частности, честь имею покорнейше просить Врачебное Отделение не отказать мне в выдаче копии с заявления Г. Стоцкаго для подачи жалобы за личное оскорбление.
При сем представляю присланное мне Врач. Отделением заявление Г. Стоцкаго.
Зубной врач Б. Лауфер

А я, кроме того имею образец фирменного бланка прапрадеда и информацию о том, что уже в 1890-м он не только занимался практикой, но и имел учеников. Получается как минимум двух — упомянутого в заявлении N (как жаль что нет имени), и свою супругу.

NIAB_LA_299_3_689_004.jpg

Врачебное Отделение, впрочем, большую часть жалоб пропустило стороной, сфокусировавшись на «букве», то есть именно — на праве именоваться «зубным врачом» и наличии вывески, а также на том что БМ как дантист не имеет права применять сильнодействующие обезболивающие («а если вы еще раз будете за этим замечены, то управа запретит вам практиковать в пределах Минской губернии»). И здесь мы имеем еще один фрагмент переписки —где Б.М. аргументирует: он использует слова «зубной врач» 1) потому что все-так делают, и 2) потому что публика часто французского слова dentist не знает, и может остаться без врачебной помощи. Удивительно, но это объяснение всех устроило и было выдано разрешение на вывеску типа «Зубоврачебный кабинет такого-то дантиста» или «Кабинет зубного врача (дантиста)»

[Lau]

Я прервала рассказ о своих поисках на Минске. И как оказалось, не зря. Потому что за последнюю неделю удалось разобраться с казалось бы, самой неприступной задачей моего поиска — определить девичью фамилию моей прапрабабушки — Эсфири Исааковны (Хаимовны) Лауфер.

Так кто же она? Несмотря на профессию стоматолога, не сотрясениях на то, что семья переезжало много раз, и сохранились различные до- и послереволюционные документы профессионального характера о ее муже, несмотря на то, что ее дети появились на свет в трех разных городах — нигде ее девичья фамилия не фигурировало. Место рождения было указано — Минск. Но разброс по году рождения был в диапазоне 1868–1871. А метрическая книга о рождении сохранилась только за один, 1869-й, год. Как мне казалось, я просмотрела все доступные источники, где могла обнаружить ее фамилию. В том числе, офицерское дело ее сына, но — увы, ничего.

Тем не менее, на всякий случай, я отсмотрела индексацию МК о рождении за 1869 год, выложенную на ДГ. Выписала оттуда всех девочек Эсфирей, числом около 20 человек, и особо отметила тех, у кого отцом фигурировал либо Исаак, либо Хаим (таких было значительно меньше). По сути у меня оставались две претендентки из 1869 года — одна родилась у некоего Лившица, другая у человека по фамилии Бомс. К этой второй у меня было особенное внимание, потому что отец ее был Хаим Лейбов, а мать — Хава Янкелева, а у Эсфири были дети, которые использовали вполне ассимилированные имена — Лев, Ева, Яков. Но, с одной стороны я никак не могла найти эту странную фамилию «Бомс», а с другой — невозможность проверить 1868, 1870, 1871 год ставилось мои догадки под большой вопрос.

Screenshot 2021-11-27 at 12.41.18.png

Имея вынужденную паузу в поиске по прямой ветке, я решила занятая боковыми, в том числе разобраться с тем, что стало с сестрой Бориса Марковича, Таубой Марковной Корнблат, и как сложилась судьба ее детей — Абрама (фармацевта) и Сени (дантиста). Семен Давыдович Корнблат, как выяснилось простым поиском в гугле, скончался еще в 1938 году, в Москве. А вот Абрам Давыдович дожил до начала войны, и вместе со своей женой, оказался в Омске в эвакуации. Там он продолжил работу аптекаря, а вот Анна, как стало понятно из индексации Яд-Вашем, была зубным врачом. Интересно, подумала я, но не удивительно. На всякий случай, я решила найти оригинальный листок из список эвакуированных. И хотя он полностью дублировал индексацию, но информация с листа воспринимается иначе. Жена Абрама, 1879-го года рождения Анна Исааковна Бама-Корнблат использовала двойную фамилию. В эвакуации они были вдвоем и я стала искать информацию об их детях. Действительно, нашлась одна запись о рождении — девочка Тамара родилась в Киеве в 1911 году у Абрама Давидовича Корнблата и Ханы Хаимовны. Этот был момент дежавю.

Мне показалось странным совпадением, что и Эсфирь, и Анна в советских (и в светских) документах использовали отчество «Исааковна», а метриках о рождении детей предпочитали «Хаимовна». Как минимум, это давало основание подозревать, что отец каждой из них именовался Хаим-Исаак или Исаак-Хаим. Созвучие Бама и Бомс в согласных также дало мне еще один повод внимательнее отнестись к второй фамилии Анны, и попытаться выяснить, что можно об этой фамилии. Тут же в Киеве нашелся некий Исаак Лейбов Бам (дантист), родивший сына в 1904-м. А также некий Год (?) Бам, пытающийся сдать экзамен на дантиста в 1901-м.

И я стала просматривать индексации по Украине, Беларуси, Литве, Польше и пр. по этой фамилии. Достаточно скоро стало понятно, что фамилия редкая, что по крайне мере некоторые представители фамилии использовали то одну, то другую форму (то Бама, то Бам), и что такая фамилия вызывает трудности в индексации, потому что это «а» на конце регулярно принимают за разные другие буквы. И вдруг, среди десятков других записей находится запись о рождении девочки Анны. После чего все складывается, и далее —я нахожу оригиналы этих записей.

В 1879 году, в Минске, у Хаима-Исаака Лейбова Бама, несвижского мещанина, и его жены Эти рождается девочка Цивья-Хана.

Screenshot 2021-11-27 at 12.39.21.png

А вот оригинал той записи из 1869 года. Если сравнить иврит то очевидно, фамилия одна и та же.
В 1869 году, в Минске, у Хаима Лейбова Бама, несвижского мещанина, и его жены Хава рождается девочка Эсфирь.

Screenshot 2021-11-27 at 12.39.30.png

И тут становится понятно, что все эти совпадения не случайны (хотя и требуют дальнейшей проработки по ряду мелких вопросов).
Эсфирь и Анна безусловно сестры по отцу. Получается, что старшая сестра вышла замуж за дантиста, получила ту же профессию, но также и ее младшая сестра (и наверняка еще ряд родственников со стороны Эсфири — что как раз типично). Которая потом выходит замуж за племянника Бориса, благо разница в возрасте там всего 1 год.

Теперь я с уверенностью могу утверждать, что Эсфирь Исааковна имела девичью фамилию Бама, родившейся у несвижского мещанина. Исследование этой новой фамилии впереди. А в рассказе о Лауферах теперь точно можно переходить в Винницу. Тем более, что в Виннице, на той же Почтовой улице, где поселились Лауферы, жил и работал фотограф Гирш Хаимов Бама.

P.S. Я была бы очень благодарна форумчанам, за подсказки по поиску по Несвижу и этой новой фамилии, индексы ревизий 1850, 34, 16 — просмотрены.

[Michel s]

Открываю тему фамилии Лауфер, для поиска своих предков, и аккумулирования информации о фамилии,
в том числе, возможных версий транскрибирования Laufer / Läufer , как: Лейфер, Ляуфер, Лойфер, Лаухер и пр.

Что мне было известно до начала поиска:
Лауфер Борис Маркович, мой прапрадед, и его жена Эсфирь Исааковна, моя прапрабабушка, до и после революции были зубными врачами. В семье было трое сыновей: Лев, Александр, Яков (мой прадед, родился в 1901 г. в Виннице). Послереволюционная география включает Орск, Омск, Москву, Карачев, Россошь, Чкалов. Известно, что в Омске (где Эсфирь Исааковна с внуками была в эвакуации) проживали неустановленные дальние родственники Якова.

Также существовал целый блок семейных легенд:
1) По семейным легендам, предки приехали в Российскую Империю, во времена Екатерины II, уже занимаясь зубоврачебным делом, откуда-то с территории современной Германии (или, возможно, из Южной Силезии).
2) По семейным легендам, Лауферы — это династия зубных врачей.
3) По семейным легендам Борис и Эсфирь были первыми дипломированными зубными врачами в России.
4) По семейным легендам они, а также еще двое лиц были отправлены на учебу в Германию (видимо, еще в дореволюционное время).
Я подробно останавливаюсь на этих невероятных фактах, так как хотя часть из них подвергалась сомнением даже теми, кто их рассказывал (или в процессе рассказа возникали нестыковки), но именно они являются отправной точкой для моих изысканий за неимением иного. Также мне бы хотелось установить истинные события, которые легли в основу этих историй и были случайно или намеренно искажены.

С чего начался поиск:
В апреле мне попался лист из переписи 1897 года по городу Виннице, где была указана семья Бориса Марковича, что стало отправной точкой моего поиска. Так мне стало известно о еще одном брате и сестре прадеда, возраст и годы рождения, населенные пункты, связанные с семьей, и некоторые данные об образовании.

После этого я несколько хаотично, но скрупулезно просмотрела медицинские списки, телефонные книги и адрес-календари по интересующим местам, провела поиск по индексированным книгам РГБ, РНБ и газетным фондам, посмотрела базу данных ЯдВашем, а также некоторые метрические книги и алфавитки выложенные на форуме (спасибо!). Это помогло мне установить некоторые дополнительные факты о семье прадеда. Но кроме этого — найти целый ряд Лауферов, проживавших в Подольской, Киевской, Волынской губернии, врачей и зубных врачей, имеющих схожий социальный статус и общие имена в роду и вероятно, приходящихся родственником Борису Марковичу. Как водится, об этих людях я теперь знаю больше, чем собственно о прапрадеде, документальный след которого пока не так ясен. Надеюсь на советы форумчан!

Что мне хотелось бы выяснить:
1) Узнать девичью фамилию Эсфири Исааковны, моей прапрабабушки.
2) Прояснить родственные связи между немногочисленными Лауферами, жившими в Российской Империи.
2) Узнать о судьбе братьев и сестры моего прадеда.
3) Разобраться с изначальным местом приписки Лауферов.
4) Прояснить точные современные адреса тех мест, где жили или работали мои предки.
4) Подтвердить истинные факты, лежащие в основе семейных легенд — когда и откуда Лауферы приехали в Российскую Империю, какова была их профессиональная принадлежность, было ли получено образование зарубежом, что и кто подразумевается под «первым дипломированным зубных врачем».

Это вопросы, которые ведут меня в поиске. В то же время возникает много более мелких вопросов, логических нестыковок и всякого такого, в чем я не могу разобраться. Буду рада подсказкам в поиске и любой информации на этот счет. Далее я начну выкладывать найденную мной информацию о носителях фамилии Лауфер, среди которых:

Борис Маркович Лауфер
Эсфирь Исааковна Лауфер
Гирш Лауфер
Марк Иесеевич Лауфер
Иесей-Гирш Маркович Лауфер
Соломон Маркович Лауфер
Дебора Ицковна Лауфер (Вайсер)
Хана-Удля Урих-Лауфер
Шейндл-Ита Аароновна Лауфер (Зингеревич)
Вольф (Владимир) Иесей-Гиршевич Лауфер, его жена Ита и сын Марк
Александр-Абраам Иесей-Гиршевич Лауфер и его жена Мася

на фото: переписной лист с указанием семьи Бориса Марковича Лауфера

‏Меир (Великий) из Премышлана

‏ Раввин Меир (Великий) из Премислана (1703 — 22 августа 1773 [11], 11 августа 1773), ученик и друг Баал Шем Това и один из лидеров хасидского движения.

Он был предок лайфер фамилии

[Espanica]

Поиск по форуму тут же показал наличие двух (братьев?) Коренблата Аврума Давидовича (провизора) и Коренблата Александра Давидовича (дантиста). Впрочем, у Александра в 1912 году родился ребенок и указана жена Гинда. Корни их, похоже, искать надо в Тульчине. Впрочем, все это может быть и совпадением, в Сибири фамилия тоже встречается.

Очень похоже, что речь о моем прадедушке и его брате. Я недавно начала свое генеалогическое исследование, буду признательна, если бы Вы могли поделиться какой-либо информацией.Впрочем, у Александра в 1912 году родился ребенок и указана жена Гинда у них была дочь Вера, моя бабушка, герой Великой Отечественной войны. Александр изначально был Сендер, и в последующих документах (которые сохранились) он значится, как Семен.

[Lau]

Espanica, невероятно! не зря я не теряла надежду, что потомки по этой ветке найдутся! Про Веру, да, конечно, я понимаю о ком речь. Более того, я предполагаю, что именно у них останавливалась в Москве моя прабабушка, тоже медик, когда весной 1941 ездила на курсы повышения квалификации.

Что касается информации - конечно поделюсь, давайте перейдем в лс, я скину вам ссылки на те архивные дела что есть у меня, что касаются Таубы Марковны (там внутри и несколько листов непосредственно про Александра), и на Абрама.

А вы могли бы рассказать об истории семьи после реаолюции? Почему и когда они переехали в Москву? Как сложилась жизнь Таубы? Что вообще было потом, потому что мне кажется еще в 1920-е-1930-е вся семья очень тесно общалась…

[aleksandralafer]

добрый день, я вот ищу Лафер , мне очень часто выдает Лауфер)
Думала вдруг родня? А нет, не родня)

[Алла-Этель Пекарская]

Добрый день!
Мой дедушка (по линии мамы) Ляуфер Изидор Яковлевич (моя бабушка - Ляуфер Доля (Двойра) Мойсеевна). Родиом они из Польши. В начале аойны эвакуировались в Украину. Дедушка пошёл на фронт. Бабушка и её семья эвакуировались потом в Казахстан, и далее в Оренбург. В 1945 году нашли друг-друга и поженились. В 1946 году у них родилась моя мама - Блюма Ляуфер и потом, в 1952 году, родился сын Борис (мой дядя). До 1992 года они проживали в Оренбурге, а потом мы всей семьёй переехали в Израиль.