Я живу в Забайкалье и родилась на прииске Многообещающий - Многообещающая Коса. Было там тогда село Гулинга. Недавно стала собирать материалы по этому прииску, и узнала о том, что открыл этот прииск Яков Фризер. Живы ещё свидетели - дети приискателей. Так получается, что неожиданно -дореволюционная история более обширна. Ведь прииск один из нескольких, которыми владел Я.Фризер.
Золото - вот что манило в наши места сотни и тысячи людей. Ради золота забирались они в глухую, непроходимую тайгу, пробиваясь к заветным ручьям и речкам.
Основу горно-рудной промышленности, зародившейся в Бурятии на рубеже XVIII и XIX столетий, вплоть до революции, составляли золотоносные россыпи Баргузинской тайги. С 1840 по 1860 годы "золотая лихорадка", вспыхнувшая в Западной Сибири, охватила и Восточную Сибирь.
Под каким только названием не описывался наш край - Баргузинская тайга, Баргузинская золотоносная провинция, Олекмо-Витимский район, Средне-Витимская горная страна, Средне-Витимский золотоносный район, позже Муйский рудный район. Все месторождения золота находятся в бассейне Витима, берущего начало почти в самом центре Баргузинской золотоносной системы. Исследование и освоение этого края шло через Баргузинскую долину.
Замысловатыми петлями шла тропа в Средний Витим. Она проходила по Нижне-Ципиканскому или Поворотному зимовью, пересекала вершину Имакана, шла по долине реки Ципы, вдоль которой через зимовья Ангули, Кутукунда доходила до зимовья Кадали. Отсюда путь шел на зимовье Уя, последнее на реке Ципа, и далее пересекал водораздел между Ципой и Бамбуйкой, спускался к верховью реки Тулдунь и далее до самого Витима по притокам Тулдуни - Стрелке и Кедровке.
Дальше следовали на муйские поселки, от них на Парамский поселок в устье реки Парамы, ниже которой находится знаменитый порог. От устья Парамы путь был до Каралонских приисков. От Ципикана до Каралона свыше пятисот километров.
По тайге были разбросаны зимовья, где путники могли обогреться, переночевать, найти корм для лошадей. Но зачастую путники запасались сеном для лошадей на трое-четверо суток и не одну ночь проводили под открытым небом при морозе в 30 - 45 градусов. В летнее время тайга была лишена даже этих примитивных путей сообщения. Кроме еле заметных верховых троп, не было других дорог. Верховые тропы извивались среди каменных осыпей, привычные таежные лошади осторожно ступали по ним, то взбираясь на вершины хребтов и водоразделов, то спускаясь в заболоченные долины, где целые версты тянулись сплошные топи. Переправ, за редким исключением, не было. После дождей, когда реки, а в особенности горные потоки, быстро выходили из берегов, проезжему ничего не оставалось, как днями, а то и неделями ждать спада воды.
Золотоискатели Баргузинского края снабжались главным образом из Читы, Баргузина и Бодайбо.
Муйский и Каралонский прииски тяготели к Бодайбо, грузы доставлялись водой на 127 км вверх по течению Витима до устья реки Нерпо, а далее 96 км. шли вьючной тропой или зимой по льду рек и замерзшим болотам. От Бодайбо до Каралонских приисков было 224 км., от них до муйских поселков вьючная тропа тянулась более чем на 100 км.
До 1925 года территория Баунтовского района входила в Баргузинский уезд и именовалась, как уже упоминалось, Баргузинским горным округом, или Баргузинской тайгой. Разрабатываемые прииски условно делились на пять групп:
1.Витимо-Витимканская, или просто Витимканская.
2.Ципиканская.
3.Ауниковская.
4.Средне-Витимская.
5.Каралонская.
После образования в 1989 году Муйского района на его территории оказались Средне-Витимская и Каралонская группы. Они объединяют золотоносные площади по реке Витим и его притокам - Тулдуни, Бамбуйке, Параме, Келяне, Каралоне и Каменном.
Исследователь освоения Баргузинской тайги П.Н. Бутырин утверждает: "Начало золотопромышленности в Баргузинском крае относится к 1832 году, когда в тайге впервые появились приисковые партии". Необходимо отметить, что в то время в Забайкалье добыча золота частным предпринимателям не разрешалась.
Первыми на Витиме появились «хищники». Для них запретов не существовало. А.П.Серебровский - начальник Главзолота — так охарактеризовал эту категорию, золотодобытчиков: "Это наименование - «хищники» носили вольные работники тайги, которые не считались с правом золотопромышленников на монопольное использование полученных ими отводов, добывали золото там, где находили для себя выгодным и удобным, и сдавали золото там, где им платили дороже. Золотопромышленники вели упорную, но малопродуктивную борьбу с «хищниками», так как добытое последними золото охотно скупалось на соседних приисках представителями банков или агентурой других золотопромышленников". Пока золотоискатели добивались у правительства разрешения на добычу золота, «хищники» с лотками в котомках переправились через Байкал и двинулись вверх по Баргузину, поднялись на Икатский хребет - и перед ними открылось зеленое море витимской тайги. Пески со знаками золота встречались повсюду: на горах, на увалах, в долинах, в руслах рек. Свои находки «хищники» держали в тайне, отчетов о добытом золоте не представляли.
Но уже в то время существовали поисковые партии.
Процесс поисково-разведочных работ начинался с получения свидетельства: "Всякий русский подданный, удовлетворяющий требуемым законом условиям, может ходатайствовать о выдаче ему свидетельства на право искать золото на казенных землях и разрабатывать найденные россыпи". Получив такое свидетельство, золотопромышленник формирует поисковую партию и отправляется сам с нею в тайгу или посылает приказчика.
Найдя подходящую местность, партия останавливается и пробует ее. Пробу производят посредством шурфов, которые роют в нескольких пунктах местности, на поверхности которой найдены породы-спутники золота. Если в шурфах вода - откачивают помпами из котельного железа. Эти помпы возятся партией с собой. Между тем как одни рабочие откачивают воду, другие работают на дне шурфа, углубляясь все более и доставляя землю со дна шурфа наверх, где ее тотчас же промывают и таким образом обнаруживают присутствие золота, если оно заключено в шурфе той местности, если же нет - партия снимается и идет дальше искать счастье.
Когда наконец найдена россыпь, стоящая разработки, об этом подают объявление в земский суд и просят об отводе площади. Приезжает чиновник, проверяет поданное в земский суд объявление и делает отвод площади. Затем выдают план отведенной местности и акт на владение, и теперь россыпь принадлежит на вечные времена золотопромышленнику, если он исполняет требуемые законом условия. Признаками наличия россыпного золота в той или иной местности для предводителя поисковой партии были: кварц, зеленый камень, железняки, разломы гор, направления русел рек и увалов.
По Баргузинской тайге рассеялось множество поисковых партий. Монеты того времени, найденные в самых глухих местах, служат тому доказательством.
В каждой такой партии было до десяти рабочих, приказчик, штейгер и проводник из местных.
"Вожатый, - как об этом говорится в описании, приведенном В.И. Семевским, - всегда идет или едет впереди отряда, с ним все его имущество - трубка, табак, огниво и платье. Прочие члены партии следуют за ним один позади другого, имея на каждой лошади пару кожаных сум с партионным имуществом, харчевыми припасами и железными инструментами для шурфовки, с ними всегда вашгерд для промывки песков и съемки золота... Так кочуют искатели золота в продолжение нескольких месяцев сряду".
В поисковую партию выбирали людей нестарых и крепкого сложения. Начальников партий называли "партионистами". В случае открытия золота рабочим иногда выдавалась награда по сто рублей и более, а для поощрения более успешной шурфовки россыпей разрешалась "старательская работа", которой они могли заниматься практически лишь ночью.
В наших северных районах в мае реки бывали еще обычно покрыты льдом или снегом и прибрежная почва оттаивала лишь на аршин. Сняв этот слой, золотоискатели должны были раскладывать огонь и ждать, чтобы опять углубиться на четверть аршина. Но несмотря на это, ловкие промышленники умели производить разведку одновременно на нескольких ручьях в самое короткое время.
Первые сведения о золотоносных россыпях, обнаруженных по реке Бамбуйка, относятся к 1856 году и связаны с именем горного инженера В.М. Буйвита. Им были обнаружены россыпи в долинах ключей Телешмы и Житонды.
Открытие приисков в устье Тулдуни и Каралона породило "золотую лихорадку". В тайгу из близлежащих городов и деревень, с Олекминских и Нерчинских приисков потянулись любители случайного фарта.
Вот как описывает Я.Д. Фризер открытие Многообещающего прииска (МОК - Многообещающая коса): "Идущие из Бодайбо на Мариинский прииск рабочие проведали, что в устье Тулдуни один из них обнаружил верховое золото и хотел бы промыть песок, но его просмеяли товарищи. Узнав об этом, старые приисковые бродяги - Чертик, Ганька-бродяга, Логашка - отпросились у управляющего прииском разведать то место. Они направились к устью Бамбуйки, соорудили плот и поплыли вниз по Витиму. К вечеру искатели пристали к устью большой реки, впадающей в Витим, оказавшейся Тулдунью. Сразу же по прибытию они обнаружили богатое золото. Утром бродяги направились в обратный путь прямо по горам. После нескольких дней блужданий они вернулись на Мариинский прииск, где была снаряжена партия для занятия золотоносной площади. Логашка обманным путем не был взят с партией. Тогда он отправился вслед за партией, а затем пешком ушел на Мую, где в то время находился нерчинский золотопромышленник Комаров. Логашка указал ему место найденного золота, но уже было поздно. Весть о верховом золоте разлетелась по всей тайге и за ее пределы. Сюда сбежались нерчинские казаки, баргузинские буряты, эвенки, рабочие с нерчинских приисков. В течение двух-трех месяцев здесь собралось несколько тысяч человек, сохранять от которых занятую площадь было бессмысленно. Цены на продукты выросли в несколько раз: один пуд муки стоил десять рублей, пуд мяса - пятнадцать рублей, фунт махорки один рубль".
Потек золотой ручеек с берегов Витима через Баргузин в Иркутск, и молва за ним потекла и дошла до сибирских золотопромышленников.
Князь Голицын в 1827 году получил разрешение "приискивать золотосодержащие руды и пески" в губерниях Енисейской и Иркутской, а уже в 1831 году его агент Новиков действовал на Баргузине, подыскивая золотоносные площади. И хотя его первая попытка застолбить Бодон (приток реки Баргузин) была неудачна - золота там не оказалось - такого рода действия, сначала застолбить, а потом уже разбираться что к чему, было в то время делом обычным.
Другие золотоискатели также направляли в Забайкалье своих разведчиков, добивались у правительства разрешения на добычу здесь золота и своего добились.
В 1843 году указом правительства была разрешена добыча золота частным предпринимателям в западном Забайкалье, в Верхнеудинском округе, в который в то время входила Витимская тайга, с взиманием натурой в пользу Кабинета при добыче золота в год до двух пудов - 5%, от двух по пяти пудов - 10%, свыше пяти пудов - 15%.
Для контроля за разработкой недр в Верхнеудинске был образован частный Западно-Забайкальский горный округ. В 1858 году этот округ был разделен на два: Верхнеудинский, обслуживающий промыслы в бассейне реки Никой, и Баргузинский - в бассейне реки Витим.
Добыча золота в Баргузинской тайге началась в 1844 году работами на прииске Иннокентьевском, на реке Бугарихта (бассейн Ципы) и Мариинском, на ручье Байчикане, впадающем в реку Толой в системе реки Ципикан. На этих двух приисках в 1844 году был промыт 1031 пуд песков и добыто золота 7 золотников 9 долей (30 граммов 260 миллиграммов). Это было первое золото Витимской тайги.
В начале девяностых годов отмечается спад добычи золота. Старые прииски вырабатывались, а новых богатых россыпей не было. Добыча золота упала до 375 кг в 1896 году.
В Средне-Витимскую группу входили прииски, разбросанные в среднем течении Витима, точнее по левым его притокам в этом течении.
В 1857 году золотопромышленник Белоголовый закрепил за собой прииск Мариинский на Бамбуйке. В этом же году госпоже Петуховой был отведен на реке Тилишме прииск Трудный. Но разработкой россыпей на этих приисках они не занимались. С 1883 года велась добыча золота по реке Тулдуни.
В 1881 году в Иркутске предпринимателями Малых, Измайловым, Огрызко было образовано "Средне-Витимское золотопромышленное товарищество" для разработки приисков Мариинский и Трудный. Товарищество работало два года и добыло металла: в 1882 году - около 822 граммов и в 1883 году - 1344 грамма.
Прииски с небольшой производительностью были разбросаны по левым притокам Бамбуйки-Тигтонга (Житонда), Итыкит(Витимкон), Тулдунь с притоками Кедровка, Стрелка; Муя с притоками Келяна, Парама с Уксанакитом (Самокутом) и Тагарак (Каменный).
Надо отметить, что в этом районе отрабатывались только наиболее богатые участки. Наряду с эксплуатацией продолжались и поиски новых участков, главным образом в долинах рек Тулдуни, Тулуи и их притоков. Были обнаружены россыпи в верховьях ключей Кедровки, Стрелки, Комарихи, Киндикана и других, что почти вдвое повысило темпы и объемы золотодобычи.
Золотопромышленник, купец первой гильдии Яков Давидович Фризер поиски золотоносных россыпей на Среднем Витиме начал в 1893 году. Одной из его разведочных партий было обнаружено золото на поверхности косы при впадении Тулдуни в Витим. По результатам этих работ в июне 1895 года он отправился туда с небольшой партией и с отводчиком горных отводов. Расстояние 250 верст от последнего действовавшего на Ципикане прииска Михайловский пролегал по совершенно пустынной тайге. Последние 12 километров из-за отсутствия даже верховой тропы проплыли по Витиму на плотах и достигли цели своего похода - высокой обнаженной каменистой косы, за которой виднелся лес. Вот на этой косе и разбила партия палатки. Назвав по окончании приемки площадей один прииск Многообещающим, а другой Надеждинским, Фризер писал:"...Действительно, прииски эти много обещают и есть основание возлагать на них надежды".
С тех пор эта коса называется Многообещающая.
Предстояло следующее: провести зимнюю дорогу, построить на ней зимовья, заготовить на них для лошадей сено, возвести постройки на приисках, закупить в большом количестве припасы и доставить их к месту работы. Немаловажное значение имел подбор кадров. На прииски принимались дельные и добросовестные служащие, которые способны были жить и работать в суровых климатических условиях.
В январе 1896 года, спустя шесть месяцев после принятия отводов, стоял поселок. Из Баргузина подвозились припасы. С февраля 1896 года начались правильные приисковые работы.
Я.Д.Фризеру понравились здешние места, его тянуло "в нашу грандиозную своей беспредельностью и манящую своими природными красотами Витимскую тайгу". Возвращаясь из поездки в Европейскую Россию на средний Витим, он делает заметки в своем дневнике:
"Еду по ущелью горной речки, с обеих сторон возвышаются высокие утесы, лошади идут тяжело, проваливаются в сушенцы и наледи - большие остановки, и все-таки чувствую себя бодрее здесь, чем на пароходах и вагонах железной дороги. Проехав ближнюю Баргузинскую тайгу, направился по Средне-Витимскому тракту. Прошел всего год, и как все заметно изменилось. Непроходимая глушь, доступная только охотникам-орочонам, оживилась. Дорога сносная, через каждые 30-40 верст построены зимовья (станции) с "посетительскими" для так называемых "привилегированных". К моим услугам были везде самовар с посудой, молоко, яйца, а на некоторых станциях предлагали даже пельмени и другие незамысловатые кушанья. На всех зимовьях переменные лошади, и путь, который раньше проходил верхом на лошадях или оленях за 7 -8 дней, теперь я проехал за двое суток. Год перед тем я на всем пути не встретил ни души, а теперь по нему двигались транспорты, пешеходы и проезжающие. Слухи о золоте, лежащем на поверхности земли, проникли всюду. Едем по речке Тулдуни. В течение одного года на ней занято площадей более чем на 75 верст и до сотни впадающих в нее ключей. Конечно, далеко не у всех окажется хорошее золото. Падение этой реки очень значительное, течет она между крутых скал. Незаметно проехали мы к устью, и как только выехали на широкий Витим, то сразу представились нам стоящие на высокой косе новые строения Многообещающего прииска. Лес кругом вырублен и постройки видны как на ладони. Никогда не испытывал я такого чувства удовлетворения. Все предположения выполнены. На месте, где летом предыдущего года среди леса стояла моя палатка, теперь на просторе расположились порядочные домики, снабженные всем необходимым. Сам я пишу этот дневник в просторной и довольно удобно обставленной комнате. Установилась и почта, два раза в месяц привозящая из Баргузина письма и целые кипы книг, газет и журналов. Нет недостатка и в обществе: новая золотоносная система стянула сюда с разных сторон немало причастного к золотопромышленности люда, есть с кем обменяться мыслями и вести беседу всем нам, работникам тайги, о близком и интересном деле".
Обосновавшись на Тулдуни, Фризер обратил свое внимание на никем не занятую местность, прилегающую к Витиму ниже впадения реки Муя. Весной 1889 года в поселке Муя началась подготовка разведочной партии. Я. Д. Фризер планировал нагрузить плоты и лодки припасами, идти вниз несколькими эшелонами, имея на плотах и лодках только необходимое для управления ими число рабочих, остальные должны были идти пешком по обоим берегам Витима и тщательно осматривать все косы, увалы, прижимы, вымоины и заходить во все ключи, брать пробы, намечая места зимней разведки и заготовляя по берегам сено. Шла интенсивная подготовка к этому походу.
Снаряжение партии в небольшом Муйском поселке не могло пройти незамеченным, и между рабочими возникла мысль организовать отдельную артель и, опередив отправку партии, идти вниз по Витиму на розыски золота на свой страх и риск с тем, чтобы в случае удачи продать свое открытие. Наспех запаслись продуктами и в марте по льду направились вниз по Витиму.
После вскрытия Витима ото льда поисковая партия Фризера вышла на обследование края.
Яков Давыдович Фризер желал лично ознакомиться с местностью, подлежащей изучению, и убедиться в правильности выполнения своего плана. 13 июня 1898 года он отправился на лодке с Многообещающего прииска к месту поисков. Не обошлось без приключений. Отплыв 7 км, лодка перевернулась на Таксимовской шивере. Все шесть находившихся в ней путников попали в воду, но, удержавшись за борта, приплыли к берегу. Все, что было в лодке, в том числе два пуда золота, взятого с Тулдунских приисков для препровождения в Иркутскую золотосплавную лабораторию, утонуло. Чтобы достать упавшее золото, были вызваны люди с Многообещающего прииска и на случай, если бы это оказалось неисполнимо, им приказано было охранять до зимы место, где оно упало.
Прибыв в Мую, Фризер узнал, что его партия по пути вниз по Витиму встретила участников артели, вышедшей из Муи в марте, которые сообщили, что на одном из ключей ими найдено богатое верховое золото. Но недостаток провианта заставил их вернуться назад.
Начальник партии с представителями этой артели отправились вниз по Витиму. На третий день они достигли ручья, который на карте назывался Куроло-Каралон, а в обиходе - Средней Орловкой, потому что этот ручей находился между Верхним Орловом и Нижним. Золото на Каралоне залегало на самой поверхности и в очень значительном количестве, часто встречались самородки. Начальник партии отправился на обследование вверх по ручью и занял на его берегах несколько площадок.
По пути назад он встретил человек десять «хищников», направлявшихся вверх по реке. На предупреждение, что участок занят, они не отреагировали и предупредили, что вслед за ними сюда идут сотни приискателей. К этому времени члены артели, вернувшиеся на Мую, разболтали о своей находке, и все, кто только мог, немедленно двинулись вниз по Витиму к найденному ключу.
1898 год вошел в историю добычи золота, как год открытия Каралонских приисков.
Я.Д. Фризер застолбил участок на Каралоне. Открытие Каралонских приисков, а особенно золотоносных площадей по Каралону, привлекло туда массу старателей, которые занимались добычей золота явочным путем. Набежали и «хищники». Их нашествие грозило выработкой россыпи до отвода ее заявителю.
Я. Д. Фризер немедленно отправил с нарочным в Баргузинское полицейское управление заявки об открытых золотоносных площадях и сделал распоряжение, чтобы копии заявок были представлены в Верхнеудинск окружному горному инженеру с просьбой командировать находившегося в то время в Муе горного отводчика для отмежевания заявленных площадей. Заявление о хищничестве на Каралоне было сделано и находившемуся в то время на Многообещающем прииске мировому судье двадцатого участка Читинского окружного суда и заведующему полицейской частью на приисках. За приезд последнего с несколькими казаками на приготовленных для сплава и снабженных провизией лодках было обещано вознаграждение по 300 рублей каждому.
Кроме этих мер, Фризер использовал телеграф в Бодайбинской резиденции Олекминско-Витимских приисков для более быстрого сообщения с представителями, от которых зависело принятие решений по выдворению прибывших «хищников» на Каралон.
Сплавляясь на плотах на Каралон, Фризер плыл в сопровождении таких же плотов с «хищниками», некоторые бесцеремонно размещались и на его плоту, занимаясь приготовлением лотков для промывки золота. По дороге они встретили возвращавшихся с Каралона двух «хищников», которые рассказывали, что за два дня намыли там по восьми фунтов (3276,1 грамма) золота.
Далее Я. Д. Фризер пишет:
"Как только мы подошли к устью Орловки и причалили к берегу, все забрали свои котомки и спешно, перегоняя друг друга, направились к манившему их месту. Я остался на берегу с одним проводником-якутом. Разбив палатку и напившись чая, отправились по следам ушедших. Прежде всего пришлось перейти речку вброд по колено, а затем вскарабкаться на довольно высокую гору. Несколько спустившись с горы, я увидел шалаши, а сойдя еще ниже, работавших у возвышавшегося в этом месте утеса людей. Мое появление их смутило, вероятно, они думали, что я явился с казаками. Бросив работу, все подошли ко мне с вопросом: "Скоро ли придут казаки нас выгонять?" Далее вверх по ключу, почти у самой вершины горы, шла узкая тропка. Идя по ней, беспрерывно наталкивался на шалаши, а внизу под горой на копошившихся людей, среди них были и приплывшие вместе со мной. Подойдя к ним, я увидел, что за какие-нибудь три-четыре часа они намыли изрядное количество золота. Добывали его и на берегу, и в русле, и в утесе. Работавшие в русле бродили по колено в воде и выше, доставая песок со дна горстями, клали его в лоток и тут же промывали. Золото шло крупное. Идя вверх по речке, я добрался до площади, названной Большой деревней, где застал около ста человек. Большинство работало, некоторые сидели по берегу, пили, играли в карты. Были здесь и семейные. Женщины приготовляли блины, которые тут же продавали. Это было в конце июня 1898 года, в это время на Орловке работало от 300 до 400 «хищников». Среди них было немало и приисковых служащих, был даже интеллигент, объяснявший свое появление на Орловке, когда его оттуда вместе с другими «хищниками» выдворяли, тем, что он, будучи корреспондентом какой-то газеты, явился на Орловку для описания быта золотопромышленников, но как мне помнится, такое литературное произведение так и не появилось..."
Конечно, Я. Д. Фризеру пришлось нелегко, так как ни предупреждения золотопромышленника и его служащих, ни угрозы и увещевания мирового судьи, ни действия отряда казаков - ничто не могло повлиять на старателей-«хищников». Целый год Фризер вел с ними борьбу, а затем и с одним из бодайбинских золотопромышленников, предъявившим также свои права на Среднюю Орловку. С последним пришлось судиться, и этот суд Фризер выиграл.
При разведке отведенного ему участка на Каралоне было установлено, что «хищниками» на протяжении семи километров было выработано 7 467,6 кубометра песков. Среднее содержание золота за время с 1 января по 18 апреля 1899 года составило 91,7 грамма на 100 пудов (или 1638 кг) золота. «Хищники» добыли и унесли 3849,3 кг золота. При цене за пуд 18 тысяч рублей «хищники» добыли золота на сумму 4230 000 рублей, а так как в Баргузинском округе Кабинет взимал до 15% с добываемого золота, то убыток, причиненный ему, составил 740 тысяч рублей.
Только усиление отряда казаков и насильственное выдворение старателей дало возможность золотопромышленнику Я.Д. Фризеру начать добычные работы. А главное, грамотно наладить правильную отработку россыпей. Рабочим платили от 1 руб. 20 коп. до 3 руб. в день. И кроме того, с целью заинтересовать их в более производительной работе, выдавали добавочно полрубля на золотник (4, 2658 грамма) с 1/8 части добытого в день золота. При такой плате рабочий зарабатывал от 65 до 80 рублей в месяц. Средний годовой заработок золотодобытчиков составлял от 900 до 1100 золотых рублей. За грамм золота платили 1 рубль 10 копеек. Высокий ли это заработок, можно судить по ценам на продукты: 1 килограмм муки стоил 6 копеек.
Но ни высокая плата, ни усиленный надзор (в разрезах на каждый забой ставились один или два служащих) не могли остановить воровство. Золото сбывалось в обмен на водку, которой торговали семейные рабочие, против чего надзор и наказания были бессильны.
Я. Д. Фризер заботился и о социально-бытовых условиях работающих. На Каралоне были построены Православная церковь, Дом культуры на 300 мест, больница на 26 коек, школа им. С. Ю. Витте - министра финансов и премьера России. Он лично занимался вопросами развития как Средне-Витимского, так и Каралонского районов, организовывал метеостанции на Каралоне и Муе. На Параме, Муе, Улан-Маките развивалось фермерское сельское хозяйство, обеспечивающее золотодобытчиков овощами, мясом, молоком, выращивались овес, рожь, ячмень. Население приисков обслуживали 15 магазинов, 12 хлебопекарен, более 500 лошадей перевозили грузы и работали непосредственно на полигонах.
Здесь Фризер создал самое крупное свое золотопромышленное предприятие, и какой вспоминал, "...для достижения этой цели нам пришлось забросить свое старое выгодное, крупное торговое дело и пуститься на поиски золота в труднодоступной местности, и не на пароходе, а верхом на лошадях и оленях, а нередко пешком, ютиться зимой в курных разведочных избушках, а летом в палатках. Обходились и обходимся мы без дорогостоящих и бесполезных резиденций, и в результате имеем теперь выгодное и прочно поставленное дело".
Такой великий уровень золотодобычи достигался "правильной", продуманной разведкой, хорошо организованной круглогодичной работой на золотодобычных участках, а немногочисленные бригады старателей в летний промывочный сезон работали по договору на отведенных для этого участках в пределах поискового горного отвода. Необходимый горный инструмент и оборудование заказывались в Германии и Англии, чай и фрукты из Китая завозили по Амуру через Нерчинск, товары широкого потребления закупались на Московской и Нижегородской ярмарках, из Омска и с Алтая поставлялась мука, фураж и зерно - из Верхоленского уезда. Все это поступало через оптовые базы, склады и резиденции Фризера Я. Д. Использовался речной транспорт - от устья Витима на Каралонские прииски ходил пароход "Каралонец", каждую зиму 400 верблюдов из Забайкалья доставляли на прииски необходимый груз.
Я.Д. Фризер стал одним из крупнейших золотопромышленников России, он был владельцем 22 приисков. На Каралоне за время его эксплуатации было добыто около шести тонн золота. Добычные работы на золотых приисках были организованы примерно так.
После того, как площадь была заявлена, отведена и разведана, с начала зимы, пока еще снега неглубокие, протаптывалась дорога. Потом на лошадях, верблюдах, а иногда и на себе, везли на прииск муку, мясо и прочие запасы, фураж, инструменты, железо и др. За это время при прииске строились амбар для складов и изба для жилья приказчика и нескольких рабочих. В марте приходили на прииск рабочие - сотня-две, смотря по средствам хозяина и в зависимости от данных разведочных работ. После прихода рабочим давалось несколько дней отдыха, в течение которых они строили себе жилье, чинили одежду. Затем начиналась "хозяйская работа": строились дом для управляющего и контора, хлебопекарня, амбары, кузница. На россыпи проводились дренажные канавы, снимались торфа. С наступлением лета и окончанием подготовительных работ начиналась промывка золота. Работа на маломальски порядочном прииске организовывалась так, чтобы к 10 сентября, когда по закону кончалась промывка, не только возвратить затраченный капитал, но и обязательно получить прибыль.
Приисковые рабочие делились обыкновенно на три категории: в первой -"разночинцы", т.е. промывальщики, кузнецы, плотники, хлебопеки, кашевары, конюхи и т.п., во второй - рабочие, которые "ставились на пески", то есть добывали золотоносные пески, накладывали их в таратайки и подвозили к пункту промывки, в третьей - рабочие, которые занимались только снятием торфов.
Как уже отмечалось, вскрытие месторождения производилось почти везде открытыми разрезами. Гораздо позднее на богатых Каралонских приисках были заложены подземные горные ортовые работы для выемки золотых россыпей. При проходке горных выработок и добыче песков в первое время применялись простейшие технические средства: кайло, лопата и ручная тачка емкостью два-три пуда.
Промывка песков в первые годы "лихорадки" велась весьма примитивным способом (на ручных вашгердах и станках с решетками). На некоторых приисках были устроены для промывки песков бутары, приводимые в движение вручную или лошадьми. А в это время на промыслах Восточной Сибири были устроены для промывки более усовершенствованные снаряды, так называемые чаши, затем бочки.
Из-за снижения содержания золота в золотоносных песках в Среднем Витиме пришлось в значительной степени перейти к иной системе организации добычи: вместо хозяйских работ с общеконтрактными и отрядными рабочими появляются артели старателей-золотничников. Они находятся уже на своем содержании и получают вознаграждение за труд с золотника добытого и сданного золота.
Необходимо отметить, что при богатстве россыпей, обеспечивавшем большие прибыли, не было экономического стимула к механизации процессов добычи и промывки. Частный капитал направлял все средства на поиски и разработку именно богатых россыпей, не организуя золотой промышленности, а ведя лишь промысел. Но и позднее именно россыпи, хотя и более бедные, которые легче осваивались и давали возврат затраченного капитала в кратчайший срок, были в конце XIX и в начале XX веков основным объектом добычи.
И до сих пор в Муйском районе уже, казалось бы, истощенные россыпи являются объектами добычи пяти артелей.
Главной приманкой для работы на приисках служило "подъемное" золото.
В «Очерке о золоте» М.И. Максимов пишет:
"Подъемное" золото, то есть крупные золотинки, какие рабочий мог разглядеть в темном забое и поднять, должно было сдаваться надсмотрщику прямо в разрезе или шахте. Иногда рабочий не опускал золото в кружку надсмотрщика, а тайно выносил на поверхность. Если при обыске это золото обнаруживалось, оно отбиралось, а самого рабочего обычно секли розгами, которые привозились прямо к разрезам или шахтам каждый день.
Сдав «подъемное» золото в разрезе или шахте, рабочий получал от половины до трех четвертей стоимости этого драгоценного металла. Кроме того, он мог сдать золото в магазин, получая за это полную стоимость металла, так как в магазине он не считался вором, находясь под защитой закона. Иногда охрана прииска, узнав, что рабочий пронес золото, пускалась за ним в погоню, но от порога магазина поворачивала обратно, так как в магазине рабочий уже становился "вольным приносителем". Это устраивало и хозяина прииска - владельца магазина, так как иначе украденное золото ушло бы к спиртоносам или к китайским тайным перекупщикам. Хозяин же хоть и оплачивал золото полностью, но продуктами и товарами по высоким ценам».
На Каралонские прииски было отведено 77 золотоносных площадей, на них действовали 37 приисков. До 1924 года добыто золота 563 пуда, или 9, 2 тонны.
Как видно из таблицы, основными и богатыми золотодобывающими участками Каралонской группы Я.Д. Фризера были прииски Рифовский и Фризеровский.
К сожалению, не по всем приискам сохранились данные о добыче. В архивных материалах упоминаются по Каралону прииски Кузнецовский, Варваринский, Сарра-Давыдовский, но сведения о добыче отсутствуют.
Конечно, цифры, приведенные в таблице, не показывают всего добытого золота Средне-Витимского и Каралонского районов. Цифры эти показывают только официально зарегистрированное золото.
Свобода обращения золота получила свое осуществление в конце девятнадцатого столетия. До этого золото, не имея свободного обращения, не только мелкими золотопромышленниками, но и крупными целиком не регистрировалось. Главной причиной этому было то, что золотопромышленники, все добытое золото сдавая казне, расчеты за него получали после сплава и чеканки в Петербурге на Монетном дворе. Сплав золота в Иркутске и выдача, введенная много позже, ассигновок, с которыми можно было уже оперировать в банках, всетаки мало устраивали большинство золотопромышленников, так как при отсутствии железной дороги и отдаленности от Иркутска золотопромышленных районов все эти операции, помимо больших расходов, тянулись целыми месяцами, что было совершенно не под силу мелкой золотопромышленности, которая золото не только иногда реализует в день его добычи, но часто кредитуется уже под него, когда оно еще лежит в земле.
По годам наибольшее количество добытого золота приходится на 1898 год, когда было официально зарегистрировано 5 тонн 313 кг.
Но не только на Каралоне велись добычные работы. Открытые в 1898 году прииски на Каменном, Самокуте также внесли свой вклад в сдачу металла в казну России. На Каменном с 1898 по 1914 год добыто 656, 2 кг золота. На Самокуте велась золотодобыча, в основном, по руслу и низким террасам до 1930 года. Добыто 500 кг. На Ивановской косе впервые заявку на россыпь подал в 1894 году купец II гильдии Д.А. Комаров. Россыпь с перерывами отрабатывалась до 1938 года. Добыто около 20кг.
В дореволюционное время золотодобыча велась на следующих объектах:
на Адяне-Парамском, принадлежавшем золотопромышленнику Левитину,
на Адяне-Келянском, арендовавшемся купцом-золотопромышленником Толмачевым,
на ключе Младенцевском - купцом Младенцевым.
Все три золотопромышленника сопутствующих хозяйственных работ, как Я. Д. Фризер, не вели, а золотодобычу передавали старателям, которые обязаны были сдавать золото хозяину прииска. Последний, в свою очередь, снабжал их через свой магазин (амбар) всеми необходимыми продуктами, товарами и материалами. При такой, так называемой "амбарной", системе золотопромышленник не вкладывал ни копейки денег ни в изучение россыпей района, ни в плановую отработку известных россыпей.
Эксплуатационные работы носили самый бессистемный, хищнический характер. По данным А.К. Мейстера, на Адяне-Келянском добыто было с 1899 по 1912 годы 6 пудов 3 фунта и 7 золотников, или 97 килограммов золота. Среднегодовая добыча составляла 8,08 кг. По словам сына золотопромышленника И.Толмачева, золотодобыча на прииске не снижалась до 1919 года, поэтому можно считать, что за последующие 7 лет (1912-1919) было добыто не менее 56 кг.
С 1919 по 1923 годы золотодобыча резко упала и не превышала 200 килограммов в год.
В 1923 -1924 годах прииски переходят в ведение Дальбанка, и до 1930 года старателями за 6 лет было получено около 3 килограммов...
Ключ Младенцевский разрабатывался с 1906 года. Считается, что q 1906 по 1909 год добыто 30-50 кг золота.
Следы хищнических работ отмечались по ручьям Золотой, Большой, Девятка и Дудакит в бассейне Келяны.
Период 1901 - 1913 гг. характеризовался наплывом в Баргузинскую тайгу, как и во все Забайкалье, китайских и корейских подданных, которые объединялись в большинстве своем в артели и заключали с приисками договоры на добычу золота в качестве арендаторов. В них оговаривалась сумма арендной платы за используемый участок, условия работы, ответственность сторон. Особое внимание уделялось соблюдению полной сдачи золота в контору прииска. За сданный золотник выплачивалось по 4 рубля 50 копеек. Работавшие на добыче золота должны были иметь законные виды на свободное проживание в данной местности. В 1914 году в Баргузинском округе работало 1940 рабочих, в том числе 840 китайцев, 100 корейцев.
И возвращаясь к Каралонским приискам, которые считались самыми богатыми в России, хочется подчеркнуть, что за 23 года (1895 -1918) из 18-22 разрабатываемых россыпей на 55 - 59 участках количество добытого металла составило около 25 тонн. Средне-Витимский и Каралонский районы ежегодно сдавали в государственную казну чуть более одной тонны золота. 70% добытого металла приходилось на Каралонские прииски.
Наибольший расцвет добычи золота отмечается в 1906-1910 годах. Только у Я.Д. Фризера работало около 500 человек, добывавших в среднем 400 - 500 кг золота за промышленный сезон, то есть 1 кг на одного человека. Объектами отработки являлись, в основном, русловые россыпи Каралона, Каменного Самокута и т.д. Какой-либо механизации при разработке россыпей не применялось. Россыпи отрабатывались вручную ямным способом или открытыми разрезами, со средним содержанием золота не менее 5-6 г/кб.м.
С 1915 года добыча золота резко падает. В связи с мобилизациями закрываются прииски, старатели выходят из ключей, оставляя в забоях богатое содержание золота.
Законы, регламентировавшие деятельность горных предприятий, после Февральской революции постепенно утратили свое значение. В тайге восторжествовало беззаконие.
После Октябрьской революции частные промыслы были оставлены их хозяевами. Я.Д.Фризер, собрав добытое на своих приисках и не сданное государству в 1917-1918 годах золото (около двух тонн), зимой 1918 года отбыл вверх по Витиму на Читу, а затем в Харбин. Полюбил он этот таежный край, прикипел к нему всей душой, с чувством глубокой боли и тревоги за его судьбу навсегда покинул Баргузинскую тайгу, которая для него стала делом всей его жизни...
Послереволюционный период характеризовался установлением в России государственной монополии на добычу золота, но затянувшаяся в Забайкалье гражданская война не позволяла организовать государственную добычу. Это был период упадка золотой промышленности, в том числе и в Баргузинской тайге. А прокатившаяся в 1920-1921 годах волна бандитизма, жертвами которого стал целый ряд трагически погибших старых арендаторов-золотопромышленников, подорвало ее окончательно.
Несмотря на существенный упадок, золото продолжало добываться, и надо отдать должное как сознательности рабочих, так и энергии некоторых приисковых управлений, не прервавших в это тяжелое время разработки приисков.
В начале нэпа в 1921 году в РСФСР, при оставшейся в силе государственной монополии на продукцию, всем гражданам, артелям и кооперативам предоставлялось право проводить поиск, разведку и добычу золота, а также получать от государства на договорных началах золотоплатиновые предприятия и прииски. Все добываемое золото должно было сдаваться государству. В 1923 году издается декрет СНК РСФСР, расширяющий льготы для золотодобывающей промышленности и вносящий плановость в эксплуатацию золотых месторождений в стране.
Но декрет не возродил пришедшую в упадок золотодобывающую промышленность отдаленного Средне-Витимского района...
Честь и слава всем, кто внес свою посильную лепту в создание и развитие горно-рудной промышленности в Муйском районе.
Использован материал из книг:
1.)Г. А. Верхотурова, В.Ф.Жерлов "Золотой край Бурятии"
2.)П. Н.Бутырин "Золотопромышленность Баргузинского края и её перспективы"
3.) В. И. Калугин "Российское золото"
На снимке из интернета вид с Многообещающей Косы на р.Тулдунь - именно здесь и был прииск.
:Bravo: