Л.В. Кальмина. ":Верхнеудинск обратится в город чисто еврейский" (евреи в городах Восточной Сибири в ХIХ - начале ХХ в.)
Евреи - ссыльные и "вольнозашедшие" - в городах Сибири появились в начале ХIХ в. С 1825 по 1859 г. городское еврейское население Западной Сибири выросло в 3,8 раза, с 1859 до 1864 г. - в 1,7 раза. Ярко выраженное еврейское "лицо" среди городов Западной Сибири имел Каинск, прозванный за это "жидовским Иерусалимом": евреи, сосланные из западных губерний, составляли пятую часть его населения, в городе имелись синагога и раввин. И. Завалишин, отмечая непохожесть Каинска на прочие города края, писал: ":суетливые жидки дарят ему оживленный вид, что поражает с первого взгляда наблюдателя, привыкшего к обычной сонливости здешней городской жизни".
В городах Восточной Сибири евреев в первой половине ХIХ в. были единицы. В Красноярске, например, в 1811 г. жили 43 еврея на пропитании (т.е. на содержании) и 28 "знающих ремесла". Население симпатий к ним не питало, но они "пользовались благорасположением начальства" и "стесняли город" своей независимостью и неподконтрольностью. Заметный еврейский "оттенок" города региона приобрели гораздо позже. Указом 15 мая 1837 г. евреям, кроме ссыльных, был запрещен доступ в Сибирь. Сосланных старались сосредоточить в глухих местностях восточнее Байкала, однако они постепенно расселялись по всему региону. В отличие от западных губерний, где поселение евреев в сельской местности пресекалось, в Сибири, напротив, проводилась политика недопущения евреев в города. По-видимому, это объяснялось нежеланием властей наводнять торгово-промышленные центры ссыльным элементом. Чтобы закрепить евреев в сельской местности, потомкам ссыльных решением общего собрания I и кассационного департаментов Правительствующего сената позволялось постоянное пребывание и приобретение недвижимости в пределах сельских поселений или волостей, к которым они были приписаны.
Однако евреи, преимущественно городские жители, не приспособленные к условиям деревенской жизни и лишенные необходимых в деревне профессиональных навыков, стремились вернуться в привычную для них городскую обстановку, осесть поближе к людным местам - в торгово-промышленных центрах, у заводов, транспортных магистралей. В середине ХIХ в. в городах Восточной Сибири уже сложились стабильные еврейские общества. В частности, в Красноярске в 1863 г. число евреев достигало 362 чел. (4,1% населения города), в Канске - 134 (5,3%), в Енисейске - 211 (3,9), в Ачинске - 161 (5,95), в Иркутске - 283 чел. (более 1%)5. Процесс концентрации евреев в городах был характерен для всей Сибири. Их доля в городском населении была неизменно выше таковой в сельской местности, причем постоянно росла по отношению к общему числу евреев в губерниях. Практически во всех городах региона евреи стабильно занимали второе место по численности после русских.
Отмечая их "центростремительные наклонности", газета "Сибирь" писала: ":сосланного еврея на месте причисления его в селении где-нибудь и даже в волости нет возможности удержать; он всегда сумеет всякими правдами и неправдами удрать в место злачное, в город, или другое какое много более подходящее для него место, и если задержится где-нибудь в селении: то всегда уж в виду какой-нибудь наживы или гешефта. Наши большие сибирские города по числу евреев не уступают: (по крайней мере Иркутск) любому городу Европейской России, за исключением только Западного края".
Однако только по собственной инициативе евреи вряд ли смогли бы закрепиться в городах. К этому в немалой степени приложили руку губернские власти, которые не только санкционировали их усиленную урбанизацию, но в ряде случаев фактически поощряли таковую. В частности, Иркутский генерал-губернатор А.И. Пантелеев считал пребывание евреев в городах меньшим злом, чем в деревнях, и их стремление туда - более соответствующим государственным интересам, поскольку от их "эксплуататорских наклонностей" больше страдает менее развитое сельское население. Такого же мнения придерживался и Якутский губернатор В.Н. Скрипицын. К тому же власти понимали, что евреям как городским жителям будет проще заработать привычными для них занятиями торговлей и ремеслом в городе.
Евреев привлекали крупные, динамично растущие города. В Иркутске, бывшем для них центром притяжения, за 10 лет с 1863 по 1873 г. еврейское население удвоилось, а с 1863 по 1875 г. увеличилось в 3,5 раза. По темпам роста евреи опережали в 7 раз все население города. В Чите, расцветшей после проведения Транссибирской магистрали, численность евреев с 1894 по 1905 г. выросла в 4,7 раза. В Мысовске, получившем статус города в 1902 г. и имевшем хорошие перспективы из-за расположения на железной дороге и близости монгольской границы, за пятилетие с 1905 по 1910 г. еврейское население выросло на 37% (хотя в целом население города - только на 5) и составило 9,7% горожан. Следовательно, явно прослеживалась тенденция тяготения евреев к городам, через которые прошла железная дорога. Маленькие же бесперспективные в экономическом отношении города были в их глазах малопривлекательны. Отсюда медленный рост и даже полный застой численности еврейского населения Канска, Ачинска Енисейской губ., Нижнеудинска, Киренска, Верхоленска Иркутской губ. Число евреев в них росло даже медленнее, чем в деревнях.
Процесс и темпы урбанизации евреев "корректировались" политикой по отношению к ним в Сибири. На примере Иркутска можно проследить волнообразность в численности еврейского населения. Его быстрый рост в 70-е гг. ХIХ в. сменился спадом во второй половине 80-х гг. (с 1884 по 1893 г. численность евреев уменьшилась в полтора раза). Это связано с правовыми ограничениями, характерными для эпохи Александра III, и действиями местных чиновников строго в русле общероссийской запретной политики. Новый всплеск численности в конце 90-х гг. следует соотнести со строительством и пуском Транссибирской ж.д., после чего Иркутский губернатор И. Моллериус даже высказывал опасения, что "если не принимать меры противодействия, евреи переполнили бы г. Иркутск, в котором для огромного региона сосредоточены наиболее прибыльные заработки". "Меры противодействия" были приняты быстро. Выселение евреев к местам приписки, которое с особым служебным рвением проводилось в 90-е гг., существенно сдержало рост их числа в городе, а последующая политика Иркутского генерал-губернатора Селиванова по снижению численности евреев в Иркутске привела к уменьшению городского еврейского населения почти на тысячу человек14. Заметим, что власти не стремились полностью очистить сибирские города от евреев. Во-первых, потому что последние играли важную роль в региональной экономике, и потребности развития края диктовали необходимость еврейского присутствия. Во-вторых, евреям была отведена и весьма важная социальная роль - "громоотвода", раздражителя, на который в случае чего можно было направить общественное недовольство. Однако численность евреев в городах сознательно регулировалась, и превышение какого-то негласно установленного процента не допускалось.
Оказавшись в сибирских городах, евреи воспроизводили привычный образ занятий и жизни. Поэтому нет ничего удивительного, что будучи в черте оседлости торговцами и ремесленниками, они и в Сибири стремились вернуться к своим привычным занятиям. Анализ статистических данных показывает особую активность евреев в торговле. В Иркутске в 1884 г. они составляли почти четверть всех торгующих иркутян15. В 1890 г., составляя 1,7% красноярского населения, евреи взяли 8,7% всех годовых торговых свидетельств16. В Чите уже в 1856 г. евреи занимали более половины лавочек в мещанском ряду гостиного двора. В Якутске евреи, составляя менее 5% городского населения, брали в аренду почти каждую четвертую лавку или балаган на Малом базаре17. Анализ списка прошений и заявлений на выдачу торговых свидетельств в Верхнеудинске в 1876-1912 гг. показывает ту же картину: хотя доля еврейского населения города не превышала 7-12%, процент евреев - обладателей торговых свидетельств - редко опускался ниже 21-22. Каждая четвертая лавка или торгово-промышленное заведение в городе принадлежали
евреям. На проходивших во всех городах ежегодных торгах на отдачу в аренду мест в торговых рядах, на площадях и рынках евреи выкупали до 25 и более процентов торговых мест. И хотя в подавляющим большинстве они были мелкими торговцами, их присутствие в торговле было весьма заметно.
За 30-40 лет начавшаяся с мелких сделок еврейская торговля в городах Восточной Сибири приобрела солидность, ее носители заняли в ней прочные позиции. В Иркутске в 1901 г. из 133 наиболее значительных торговых фирм четверть принадлежала евреям, а в Верхнеудинске - 16 из 3519. В Чите в 1908 г. из 46 торговых фирм евреи владели 20, в Нерчинске из 21 - 1220. В Иркутске евреи удерживали в своих руках торговлю хлебом, им принадлежала половина фирм, торгующих парфюмерией, готовым платьем, головными уборами, крупчаткой; в Красноярске - треть фирм, занимавшихся мясной торговлей; в Мысовске - практически вся мясная и галантерейная торговля; в Нерчинске - половина фирм, торгующих мануфактурой и скобяными товарами, а торговля москательными товарами - полностью; в Чите - половина торговли жировыми товарами, металлами, большая часть торговли ювелирными, лакокрасочными изделиями, парфюмерией, кожевенными товарами, лесом и вся мясная торговля.
По мере численного роста и материальной состоятельности еврейского населения городов росла и прослойка евреев-домовладельцев. Причем их процент среди городских домовладельцев зачастую был выше их доли в городском населении. К примеру, в Чите в 1877 г. евреи составляли пятую часть всех владельцев жилья при том, что еврейское население в городе не превышало 10%. В Красноярске в 1909-1911 гг. доля евреев в городском населении не превышала 3%, в то время как они составляли более 5% домовладельцев. В Якутске евреи, составляя в 1910 г. 4,6% городского населения, также имели более высокую долю в числе собственников жилья - 7,522. Тенденция роста евреев - владельцев недвижимости - прослеживается во всех городах. В Чите в 1872 г. из 82 живущих там еврейских семей 52 имели собственный дом, а в 1899 г. из 271 - 99, т.е. каждая третья. В Иркутске число евреев-домовладельцев с 1906 по 1913 г. выросло почти на треть. Даже в Якутске, где евреи не составляли наиболее зажиточный слой населения, заметна тенденция роста среди них числа владельцев недвижимости: в 1902 г. свои дома имели 9 евреев (1,9% домовладельцев), в 1907 г. - 11 (2,2%), в 1911 г. - 20 (3,6), в 1916 г. - 31 (5,0)25. Отмечено и стремление евреев иметь достаточно дорогое жилье: процент его стоимости относительно стоимости всей городской недвижимости был выше, чем процент собственников жилья. В Иркутске, по данным 1885 г., евреи составляли 2,7% собственников жилья, при этом по стоимости им принадлежало 9,1% и они платили 6,8% сбора за недвижимость. В 1912 г. евреи составляя 4% домовладельцев Иркутска, владели 13% недвижимости в стоимостном выражении, т.е. средняя стоимость каждого еврейского владения была выше, чем таковая у прочих домов, более чем в три раза. То же отмечено нами и в Верхнеудинске: евреи составляя 8,8% домовладельцев, платили более 22% сборов от недвижимости в пользу города, а наибольший процент евреев - 41,5 - зафиксирован среди владельцев самых дорогих домов27. Некоторые выстроенные евреями здания до сих пор служат украшением восточносибирских городов: дома Зельмановича и Либмана в Красноярске, дом Исая Файнберга в Иркутске (ныне там находится отдел редкой книги Научной библиотеки Иркутского госуниверситета), Капельмана (знаменитый "дом с атлантами") в Верхнеудинске (Улан-Удэ).
Проникновение евреев в прибыльные сферы городской экономики и их быстрое обогащение вызывали неприязнь отдельных слоев городского населения и недовольство конкурентов. История практически каждого более или менее крупного города региона - Иркутска, Красноярска, Верхнеудинска - знает составление приговора о непринятии (или изгнании) евреев в свою среду. Недовольство вызывала скупка - явная или мнимая - продуктов повышенного спроса для последующей перепродажи, "переполнение" евреями городов и захват ими торговли. В частности, в уездном Верхнеудинске такие приговоры выносились по крайней мере трижды: первый - Верхнеудинским городским обществом от 10 марта 1874 г., второй - Верхнеудинским мещанским обществом от 22 октября 1889 г., третий - 23 апреля 1900 г. Здесь уместно привести пример такого приговора (орфография и пунктуация документа сохранены): "1874 года Марта 10 дня Верхнеудинское Городское общество было в собрании, имело рассуждение о том, что настоящее время в Верхнеудинске большая половина торговли и промышленности захвачена Еврейским элементом населения. И кроме того, часть лучших домов куплена теми же евреями, большинство коих составляют граждане города, то есть купцы и мещане, но причисленные большей частью Забайкальским областным правлением без согласия общества, другая же часть состоит из приезжих: Из лиц первой категории - мещан относят некоторые не классные службы и отправляют другие повинности: Последняя же категория евреев вовсе не относит никаких повинностей, исключая пошлин за право торговли, а между тем в подрыв коренному русскому населению пользуется всеми городским промыслами. Такая неравноправность и свойственная евреям пронырливость дают им перевес над Христианским населением в приобретении материальных средств, так что в последние годы начинает проявляться обеднение русских и обогащение евреев; а потому городское общество, находя очень стеснительным увеличение еврейского элемента, угрожающего впоследствии превратить Верхнеудинск в чисто "еврейский" город, - постановило :просить Его Превосходительство (Забайкальского военного губернатора. - Л.К.) - 1). Чтобы всех вообще евреев, причисленных в граждане г. Верхнеудинска без согласия общества, ныне же отчислить в другие места и воспретить на будущее время чтобы подобные лица без приемных приговоров общества не были причисляемы не в купцы и не в мещане. И 2-е: всех вообще евреев, не приписанных к городу, приказать выслать из оного".
В основе такого рода приговоров лежала отнюдь не религиозная нетерпимость, которая вообще не была свойственна сибирским городам, издавна привыкшим к евреям, мусульманам, лютеранам, католикам, с интересом относившимся к жизни и верованиям буддистов и шаманистов, что выработало известную веротерпимость.
Как правило, такие приговоры подписывались немногочисленными нерасторопными и менее удачливыми торговцами, проигравшими евреям в конкурентной борьбе. Высказанные опасения потерять "христианское лицо" сибирского города не сумели замаскировать истинной причины приговоров, проявившейся в одной написанной как бы между прочим фразе: "Все торговые дела города сейчас уже почти в руках евреев". Подобные приговоры не выражали широкого общественного мнения. Напротив, фактов заступничества за евреев со стороны деловых кругов было практически столько же, сколько жалоб на их "хищность". Причем брало их под защиту крупное купечество, которое не могло не видеть пользы от торговой активности евреев. В частности, после запрета иногородним купцам-евреям торговли в Иркутске в адрес Иркутского биржевого комитета поступило письмо от 27 крупнейших иркутских фирм, настаивавших на возвращении им права приезда и временного проживания. Запрет приезда евреев в Иркутск, говорилось в письме, приводит к сокращению торгово-промышленных отношений с городом, в результате чего его торгово-промышленной жизни грозит серьезная опасность31. Даже местные власти разглядели за данными эксцессами попытки устранения экономического конкурента. ":нет: таких евреев, которые занимались бы скупкой хлеба, - писал полицейский пристав Баргузина в рапорте Баргузинскому окружному начальнику после поступления на имя последнего ходатайства уполномоченных города Баргузина о выселении из города евреев, не имеющих права жительства в городе и скупающих хлеб у населения, - занимаются полезным трудом и: только вредят своей конкуренцией в торговле некоторым из членов собрания уполномоченных".
Еврейское "лицо" сибирских городов в значительной степени можно объяснить спецификой еврейского "сегмента" колонизационной волны. В большинстве своем она состояла из деревенских элементов. Евреи же были преимущественно городским элементом колонизации, поскольку в таких условиях они существовали в России. Так как в Сибири все стремились вернуться к привычным условиям хозяйственной жизни, евреи, имевшие многовековой опыт торговых посредников, оказались вне конкуренции как носители новых капиталистических отношений. К тому же еврейская торговля с ее быстрой оборачиваемостью, мгновенной ориентацией на спрос и всепроникающей способностью была востребована в колонизуемом регионе, что и позволило евреям в короткое время занять лидирующие позиции в ряде ее отраслей.
Занятия евреев, стереотипы их поведения в сибирских городах диктовались их правовым положением в Сибири. Стремление владеть собственным домом объяснялось отнюдь не желанием поднять свой престиж у горожан или продемонстрировать материальную состоятельность. Дом свидетельствовал о прочной оседлости и служил залогом безопасности в ходе проверок законности проживания и последующего выселения при малейшем сомнении в таковой. Имеющий прочное "домообзаводство", символом которого был собственный дом, мог рассчитывать на снисхождение, даже если во всем остальном не соответствовал требованиям, предъявляемым для проживания в данной местности. К тому же открыть какое-либо фабричное производство евреи имели право только при наличии недвижимой собственности.
Что касается отнесения повинностей в пользу города, то евреи как раз стремились участвовать в общественной жизни. В их глазах избрание на должность было свидетельством общественного признания. В 60-80-е гг. ХIХ в. их часто избирали городовыми старостами, гласными городской думы. Иркутский купец Семен Кальмеер, например, был гласным городской думы восемь лет подряд. Но, согласно Городовому положению 1892 г., евреи более не допускались к участию в городских избирательных собраниях, к занятию должностей в городском самоуправлении и к руководству отдельными отраслями городского хозяйства. За ними осталась лишь "выходная" роль. Отстранение от возможности принимать участие в судьбе города, в казну которого они исправно платили подати, евреи восприняли очень болезненно. Однако выход своей общественной активности быстро нашли в работе различных обществ и благотворительных организаций: комитетов попечительства о тюрьмах, коммерческих собраний, просветительских обществ. Они брали под патронаж училища и богадельни, жертвовали деньги в пользу библиотек и приютов, устраивали благотворительные вечера и лотереи, оказывали финансовую помощь городским управам при ремонте и строительстве общественных зданий.
В указанный период евреи играли заметную роль в формировании социокультурного лица сибирских городов. С легкостью вписавшиеся в городскую экономическую структуру и ставшие ее неотъемлемым элементом, они, насколько это позволяло их правовое положение, реализовали себя и как общественные деятели, и меценаты. Это стало результатом их желания включиться в общественную деятельность сибирских городов и готовность общества принять их и в этом качестве. Высокая экономическая и общественная активность евреев в повседневной жизни городов повышала их значимость в обществе и создавала у них иллюзию правового равенства.