Еврейские корни

(см. ссылку на копии в Облаке)

Евгения52, а картинки обязательно нужно скачивать к себе на компьютер? Не получается просто их смотреть, по ссылке перехожу на сайт radikal.ru - и что дальше делать?

Между "Ж" и "К" тоже было?

вообще нет фамилий на букву "К", а ведь интересует. и на "Б" нужной фамилии не обнаружил, но новости 1919 года занятные. почему такой список заинтресовал/понадобился? уже все предки в фамильном дереве есть и остается только третьестепенные детали уточнять?

Я разместила все, что у меня есть, 6 газетных страниц. Размещала через радикал, я знаю, что где-то радикал не видно, предложите другой вариант размещения картинок.

Евгения52 писал(а): Размещала через радикал, я знаю, что где-то радикал не видно,

А я на самом деле не знаю, видно или нет. Просто перехожу по ссылке на радикал, а что дальше делать - не знаю, там как в лесу

oztech,думаю, это провайдер Ваш не пропускает радикал... Давайте в личку пришлю. Или посмотрю. Вас какие фамилии интересуют?

MOCKBA писал(а): Между "Ж" и "К" тоже было?

Увы, все, что было...
Мне нужны были другие буквы, я все даже не проверила. Может быть, попробовать библиотеку запросить? Деньги заплачены...

Alexey_VB писал(а): вообще нет фамилий на букву "К", а ведь интересует. и на "Б" нужной фамилии не обнаружил, но новости 1919 года занятные. почему такой список заинтресовал/понадобился? уже все предки в фамильном дереве есть и остается только третьестепенные детали уточнять?

Меня интересует семья Дрецкиных. В этом списке Дрецкина не оказалось. Ну и вдруг бы Нахмансоны появились?

Евгения52 писал(а): Я разместила все, что у меня есть, 6 газетных страниц. Размещала через радикал, я знаю, что где-то радикал не видно, предложите другой вариант размещения картинок.

Самое простое - это файлы в "облаке" и на форуме разместить ссылку для доступа к "облаку".
в Радикале есть выбор показа фото: "для форума" или "увеличение по клику" - лучше подходит. и в опциях разрешить доступ к фото надо.

Евгения52 писал(а):

Alexey_VB писал(а): вообще нет фамилий на букву "К", а ведь интересует. и на "Б" нужной фамилии не обнаружил, но новости 1919 года занятные. почему такой список заинтресовал/понадобился? уже все предки в фамильном дереве есть и остается только третьестепенные детали уточнять?

Меня интересует семья Дрецкиных. В этом списке Дрецкина не оказалось. Ну и вдруг бы Нахмансоны появились?

мне просто интересен ход мысли/поисков: как догадались искать в газетах и что именно в газетах хотели найти?
Все другие варианты поисков (ГАСО, архив ЗАГСа, исследователи) не дали результатов?

Alexey_VB писал(а):

Евгения52 писал(а): Я разместила все, что у меня есть, 6 газетных страниц. Размещала через радикал, я знаю, что где-то радикал не видно, предложите другой вариант размещения картинок.

Самое простое - это файлы в "облаке" и на форуме разместить ссылку для доступа к "облаку".
в Радикале есть выбор показа фото: "для форума" или "увеличение по клику" - лучше подходит. и в опциях разрешить доступ к фото надо.

Пожалуй, сделаю в облаке. Спасибо!

Alexey_VB, именно об этих списках кто-то упомянул, я отыскала газеты в библиотеке. Показалось интересным.
В Смоленский архив пока не обращалась, в НИАБ и Витебском была лично, из Псковского получила отрицательный ответ. С исследователями я вопрос обсуждала, считают, что в архивах я вряд ли еще найду что-то.
Архивы ЗАГСа - этот путь не анализировала... Только я не очень понимаю, что я в них могу найти? Дед родился в 1889, его брат в 1897. Разве что в Витебский архив ЗАГСа обратиться и поискать записи о смерти сестры деда? Но я уже писала, я не уверена, что она умерла в Витебске и не знаю годы, могу только гадать по косвенным данным.

По этой ссылке расположен альбом с газетой
https://goo.gl/photos/WivHuWS5Z2BqSWv96

Спасибо, стало гораздо удобней, во всяком случае, лично мне.

Евгения52 писал(а): Alexey_VB, именно об этих списках кто-то упомянул, я отыскала газеты в библиотеке. Показалось интересным.

Вторичные источники типа газет иногда рождают очень интересную информацию, но как правило только если уже есть что-то из первичных источников.

В Велиже первичные источники могут сработать очень хорошо -- или нет -- предсказать сложно. Например фамилия "Эфрос" в Велиже сработала, совмещение
первичных источников из разных архивов привело к полному дереву. А фамилия "Этинген" -- не очень.
Причем обе фамилии имели приписку в Велиже, и явно жили там с времен офамиливания.
Почему так? Да просто, Этингены усердно из Велижа уезжали, и к 1900г их там не было похоже вообще... а Велижские Эфросы сидели на месте большей частью и
начали распространяться только к концу 19го века.
Почему две фамилии вели себя по-разному? Социальный статус, купцы более мобильны, да и их некупеческие родственники какие-то деньги имели.

Т.е. если семья была изначально Велижской и не была купеческой или раввинской, надо смотреть на первичные источники.

А возможная ценность списка из газеты следующая: налогом облагали людей с достатком. Если фамилии в списке нет, то либо она в Велиже не была на 1919г либо там не было никого с кого можно было бы деньгу отобрать.... как пример, Эфросы в 1919г в Велиже были, это мы знаем, а в списке их нет ... значит не было там
среди Эфросов с кого отбирать ограбленное.....

mikev, да если бы были эти первичные источники! Ни одного следа Анселя Нахмансона я в Велиже не обнаружила! В Jewishgen нет, в Familysearch нет...
Отчество, то есть имя Ансель (Аншель), всплыло из подмастерской грамоты и из письма племянницы деда, где она написала про Хаву Анселевну, свою маму. Метрических записей нет. Где искать?? Понятно, что семья, видимо, очень бедная была.
В списках газеты могло быть только имя Самуила Дрецкина, но его я и в других списках видела, в списках лишенцев Велижа за 1923 год.

Евгения52 писал(а): mikev, да если бы были эти первичные источники! Ни одного следа Анселя Нахмансона я в Велиже не обнаружила! В Jewishgen нет, в Familysearch нет...

Да есть все, Вам же Алексей координаты исследователя давал.

Евгения52 писал(а):

Спасибо, нашлась редкая запись

Преданья старины..28 февраля 1817 года император Александр I по итогам «Гродненского дела», издал распоряжение, запрещающее возводить на евреев кровавый навет[1][2][3]. В 1822 году живописец Александр Орловский по заказу католиков Велижа написал картину «Жиды, выцеживающие кровь из тела замученного ребёнка». Одному из изображённых им евреев Орловский придал портретное сходство с известным жителем Ленчицы. Картина была выставлена на фасаде местной церкви. По жалобе евреев власти сняли картину, однако в марте 1823 года Орловский написал ещё один вариант того же сюжета и вновь изобразил на нём ленчицких евреев, включая раввина. На этот раз из-за протестов местных христиан картину снять не удалось
Через несколько недель после истории с картиной, в первый день христианской пасхи 22 апреля 1823 года в Велиже y Агафьи Ивановой исчез трёхлетний сын Фёдор; спустя несколько дней он был найден за городом мёртвым, он был заколот. Вот как описывается найденный труп мальчика в сборнике «Записка о ритуальных убийствах»:

«По всему телу были накожные ссадины, будто кожу сильно чем-нибудь терли; ногти были острижены вплоть до тела; по всему телу множество небольших ран, будто проткнутых гвоздём; синие, затекшие кровью ноги доказывали, что под коленами положена была крепкая повязка; нос и губы приплюснуты, также от бывшей повязки, которая оставила даже багровый знак на затылке, от узла; а, наконец, над мальчиком произведено было еврейское обрезание».

После обнаружения тела пошли слухи, что Фёдора убили евреи. Мать ребёнка заявила следователям, что пьяная нищая проститутка Марья Терентьева и «больная девка» Еремеева с помощью гадания сообщили ей до нахождения тела, что сын находится «в доме еврейки Мирки». Отец и тётка погибшего также высказали подозрения в отношении евреев.

Этих заявлений оказалось достаточно, чтобы направить следствие исключительно против евреев, причём не конкретных подозреваемых, а еврейской общины в целом
Был произведён безрезультатный обыск в доме престарелой Мирки Аронсон и её семьи, в состав которой входили дочь Славка с мужем, Шмеркой Берлиным, сын последних Гирша, с женою Шифрой, и их дочь Лайка, замужем за Янкелем-Гиршой Аронсоном. Затем Терентьева показала, что видела, как мальчика Фёдора вела за руку Ханна Цетлин, содержательница шинка; последняя была женой ратмана городского магистрата, зажиточного коммерсанта, занимавшего почётный пост погребального старосты. Хотя христианки-соседки и отрицали, будто кто-либо из евреев вёл ребёнка, однако полиция поверила именно Терентьевой и стали подозревать самого Цетлина. К ответственности были привлечены также приехавшие незадолго в Велиж к Берлину некий Иосель Гликман и его 15-летний спутник[5].

Следствие велось с нарушением прав еврейского населения; вопреки закону к следственному производству не был допущен еврейский представитель. Важной уликой являлись следы брички, подъезжавшей к месту, где лежал труп, а так как в тот день, когда последний был найден, в город приехал ксёндз Серафимович, евреи настояли, чтобы его бричка была обследована. Это вызвало сильное возмущение христиан, а Серафимович счёл обследование его брички «для себя и всего христианского духовенства крайне обидным»[5].

15 декабря 1823 года полиция представила следственный материал городовому магистрату, который совместно с поветовым судом должен был расследовать дело ο всех упомянутых евреях и солдатке Терентьевой. В это время под самым нелепым предлогом второй еврей, заседавший в магистрате, был также устранён от обсуждения, и евреи снова остались без защитника. В отсутствие улик суд не смог осудить обвиняемых; он освободил Берлиных от «суждения и взыскания», a Ханна Цетлин и Гликман были оставлены в «сильном подозрении», причём последний был арестован впредь до рассмотрения дела в высшей инстанции[5].

Местный суд, вопреки распоряжению императора от 6 марта 1817 года не возбуждать обвинений против евреев в убийствах с ритуальной целью, заявил в своей резолюции: «Как христианам к убийству его (ребенка) никаких поводов не было, тем паче, что сей мальчик денег не имел, то и полагать надобно, что сделано таковое из недоброжелательства к христианам евреями, и таковое умерщвление мальчика необыкновенным образом отнесть следует на евреев; токмо кто именно причиною — не дойдено, a потому смерть его… предать воле Божией, умерщвление же оставить в сомнении на евреев»[5].

Однако 1-й департамент Витебского главного суда, опираясь на юридические требования, 22 ноября 1824 года постановил оставить привлеченных евреев «без всякого подозрения» и приговорил лишь Терентьеву «за блудное житие» к церковному покаянию. Вместе с тем суд предписал вновь расследовать дело об убийстве Федора. Но и при повторном следствии убийца найден не был, и дело было прекращено
...

Грета ИОНКИС


Велижская драма и трагедия Лермонтова "Испанцы"


"Испанцы" (1830) -- первая законченная трагедия шестнадцатилетнего Лермонтова. В "Лермонтовской энциклопедии" (1981) нахожу упоминание о том, что спектакль Московского еврейского театра по этой пьесе перед войной пользовался успехом, о нём писал Михоэлс, декорации к спектаклю выполнил художник Роберт Фальк. Но в энциклопедической статье о еврейской теме в трагедии ни слова. В работе Б.Эйхенбаума о драмах Лермонтова (1955) есть глава "Испанцы" Лермонтова как политическая трагедия", и в ней эта тема упомянута. Но как? "Еврейская тема в "Испанцах" -- такое же романтическое ("внеисторическое") обобщение, как Испания, и оно так же подготовлено литературной традицией". Конечно, библейское влияние и литературная традиция -- великое дело, и "Еврейские мелодии" Лермонтова написаны под прямым воздействием поэтического цикла Байрона, но всё же... Так ли уж "внеисторичны" "Испанцы"?
Разрешил мои сомнения Леонид Гроссман. В серии "Литературное наследство" вышел 43--44--й том, посвященный Лермонтову. В нём имеется большая и глубокая статья Гроссмана "Лермонтов и культуры Востока". Писатель и литературовед, для которого не нашлось места в "Литературном энциклопедическом словаре (1987), убедительно доказывает связь "Испанцев" с драматическими событиями, которые разыгрались в Велиже в 1823 году. "Великий Эйх", как звали Эйхенбаума друзья, прекрасно знал работу Гроссмана, но на исходе сталинской эпохи не осмелился даже сослаться на неё.
Что же произошло в Велиже, маленьком городке Витебской губернии? Католическая и униатская церковь в борьбе за паству, за усиление своего авторитета активно использовали испытанный способ -- разжигание антиеврейских настроений в народе. Здесь ещё жила память о Ленчицком ритуальном деле, сфабрикованном монахами--бернардинцами в 1632 году. После четвертования двух оговорённых евреев, которые и под жестокими пытками отрицали свою вину, "мощи замученного ребёнка" были помещены в ризнице костёла. Двести лет спустя, в 1822 году, костёл заказал живописцу Орловскому большую картину, изображающую, как евреи выцеживают кровь из убиенного младенца. Пушкин вспоминает Орловского как баталиста ("Бери свой быстрый карандаш/Рисуй, Орловский, ночь и сечу!"), но он, как видите, создавал не только батальные сцены. На своём полотне он придал "преступным" евреям сходство с раввином Ленчицы и его служкой. Картина была помещена на фасаде костёла, а когда власти по жалобе евреев приказали было её снять, католики ударили в набат и подняли прихожан. Картина продолжала "украшать" их храм.
Весной 1823 года был закончен и освящён Святодухов униатский собор в Велиже, и тогда же был найден труп "убитого жидами христианского ребёнка". Ю.Гессен в книге "Из истории ритуальных процессов" (1906) пишет: "Велижские евреи пали жертвой заговора. Над трупом несчастного ребёнка составился молчаливый союз врагов евреев. До нас дошли лишь несколько имён, но и по ним видно, как суеверие, жестокость и злоба сплотили воедино людей разнообразного служебного положения, различных общественных классов -- от пьяного сапожника до генерал--губернатора".
Документы донесли также имена некоторых из сорока двух жертв, годами томившихся в каземате. Часть из них не вынесла тягот заключения. Тринадцатилетний подросток Янкель Аронсон, схваченный больным и умерший в оковах; к нему, умирающему, не допустили никого, даже мать. Молоденькая дочь Зейликсона, содержавшаяся в доме следователя Страхова, над которой он глумился, как хотел. Ицик Нахимовский, разорённый и больной, говоривший на допросах, что у него остались в полном здравии лишь память, язык и душа: "память его будет помнить, язык говорить, душа чувствовать правду о пережитых обидах и мучениях". Меламед Хаим Хрипун, который просил Бога, чтобы главная обвинительница евреев крестьянка Терентьева была жива, ибо "настанет время, когда она скажет правду". Не потерявшая своей библейской красоты и гордости Славка Берлин, у которой за время процесса умерли в темнице и "были выкинуты, как падаль" все её родственники, оставался в живых лишь один, закованный в кандалы, сын Гирш, сидевший в другой камере.
Юный Лермонтов этих имён не знал, но о велижском деле он был наслышан, причём сразу из двух источников. Восемнадцатилетняя Екатерина Сушкова, юношеская любовь Лермонтова, ездила в Велиж осенью 1829 года со своим дядей Н.С.Беклешовым, которому было высочайше поручено проверить действия следственной комиссии и который занимался проверкой более полугода, но без особого успеха. Она вернулась из Велижа накануне знакомства с Лермонтовым и была полна впечатлениями. Судя по её "Запискам", Сушкова находилась в эпицентре обсуждений этого громкого дела.
Куда более объективную оценку велижское дело получило стараниями адмирала Н.С.Мордвинова, с которым бабушка Лермонтова находилась в ближайшем свойстве (её брат обер--прокурор сената А.А.Столыпин был женат на дочери адмирала) и которого маленький Мишель звал "дедушкой Мордвиновым". Единомышленник Сперанского, Мордвинов, по словам Пушкина, "заключает в себе одном всю русскую оппозицию", не случайно декабрист Рылеев посвятил ему свои "Думы". У Мордвинова было поместье неподалёку от Велижа, и тамошние евреи, наслышанные о справедливости "барина", обратились к нему с запиской, взывая о помощи. Мордвинов представил записку Николаю I в 1827 году. Он настаивал на полной невиновности евреев и стремился ввести этот безобразный процесс в рамки законности. Лишь когда дело поступило в Государственный совет в 1834 году (а он был председателем одного из его департаментов), ему удалось доказать, что "евреи пали жертвою заговора, жертвою омрачённых предубеждением и ожесточённых фанатизмом следователей с кн. Хованским во главе".
Государственный совет поддержал Мордвинова и вынес приговор: "евреев--подсудимых от суда и следствия освободить; доносчиц--христианок сослать в Сибирь на поселение". Благодарные велижские евреи ввели в одну из своих молитв дополнительный стих: "И да будет Мордвинов помянут к добру".
Как пишет Гроссман, мы не можем точно определить, что именно знал Лермонтов из велижского следствия, какие факты и обстоятельства этого долгого процесса ему открылись. Ясно одно: велижское дело выглядело в глазах юного поэта не просто уголовным случаем. Он впервые столкнулся с несправедливым обвинением целого народа в изуверстве и бесчеловечности. В нём пробудились чувство высшей справедливости и протест, они одушевляют его первую трагедию.
Знатный кастилец дон Алварец, гордящийся своими предками, уличает молодого Фернандо прежде всего в еврейском происхождении: "...я, испанский дворянин, могу тебя суду предать"; "...кто мать твоя?.. ---- Верно, уж жидовка"; "Итак, смирись жидовское отродье!" Гранд Алварец похваляется своим предком, который служил "при инквизиции священной":

"Три тысячи неверных сжег и триста
В различных наказаниях замучил..."

Тема инквизиционного суда, жестокого и беззаконного, звучит с первой до последней страницы трагедии. "Где суд в Испании? Есть сборище разбойников!" -- восклицает Фернандо. Ему вторит несчастная Ноэми: "Закон -- тиран!" Разве это не отклик на велижскую юстицию?
А итальянец--иезуит патер Соррини, состоящий при "святой" инквизиции, и его единомышленник доминиканец! Один говорит другому:

"Должно быть, ты узнал
Пристанище богатого жида
Или, что все равно, еретика,
Веселье на лице твоем блистает!"

Как не узнать в этой парочке ксёндза Паздерского, униатского священника Тарашкевича, киевского митрополита Евгения, ксёндза Луковича, каноника Пикульского, сыгравших такую зловещую роль в велижском деле!

В "Испанцах" Лермонтов выступил с оправданием еврейского народа, изображая его морально чистым и душевно возвышенным, несмотря на жестокие унижения. Об этом говорит и глубоко знаменательный диалог в финале трагедии:

Испанец (сухо): Жидовка умереть одна не может? --
Пускай она издохнет!.. И Фернандо,
Как говорят, был сын жида.
Сара: Он сын
По крайней мере человека -- ты же камень!


В третье действие трагедии Лермонтов включил набросок "Еврейской мелодии", восходящий к 136--му псалму, где оплакивается падение Иудеи. Этот псалом после событий 14 декабря 1825 года приобрёл особую популярность в русской литературе и наполнялся обычно аллюзионным гражданственным содержанием. Тем более хочется отметить личностный подход к нему молодого поэта, пожелавшего отождествить драму своего одиночества, своих разочарований с трагедией еврейского народа.


"Плачь! Плачь! Израиля народ,
Ты потерял звезду свою;
Она вторично не взойдет --
И будет мрак в земном краю
По крайней мере есть один,
Который все с ней потерял;
Без дум, без чувств среди долин
Он тень следов ее искал!.."

Кёльн