--------------------------------------------------------------------------------
► Показать
Город Проскуров в Подольской губернии на Украине был настоящим центром для окружающих его местечек. Евреи из местечек ездили в Проскуров по всем важным делам: к врачу-специалисту, за лекарствами в аптеку, к судье; там учились ученики из богатых семей. Этот город, в котором большинство населения составляли евреи, вошел в историю периода революции и гражданской войны как место погрома, учиненного солдатами Петлюры.
В один воскресный день в 1920 году пьяные петлюровцы "разгулялись": грабили, насиловали женщин, убивали стариков и детей. Почти половина еврейского населения города была уничтожена. Но и евреи, жившие в Проскурове, прославили свой город: так, уроженец Проскурова Шварцбурд убил Петлюру во Франции.
Понятно, что в этом городе было очень развито сионистское движение. Дети приобщались к сионизму, участвуя в организациях "Зэвоним" ("Волчата") и "Цофим" ("Скауты"). Следующими этапами были молодежные организации и "взрослые" партии: "Гехолуц", "Дрор", "Поалей Цион", ЕвСМ, ЦС и "ха-Шомер ха-Цаир" левого и правого крыла. Все эти партии отстаивали свои убеждения и вели горячие споры между собой. Особой активностью отличалось движение "ха-Шомер ха-Цаир": от его московского руководства, "Щуда", в местечки регулярно поступали информационные материалы и программы действий в подполье. Из Проскурова вышло много молодых людей, которые готовились стать халуцим и проходили сельскохозяйственную подготовку ("акшара хаклаит") для последующей работы и строительства в Палестине. Самые лучшие, самые преданные члены движения прибыли в Москву из Проскурова. Одним из них был Бузя Тепельбаум. О нем я многое узнала со слов другого члена "Гдуда", Гриши Высокого (Цви Рама), которого встретила в Израиле и который работал одно время вместе с Бузей.
Тепельбаум родился в 1911 году в местечке вблизи Проскурова. С ранних лет он выделялся среди товарищей своими способностями, любознательностью и развитым политическим сознанием. В 1928 году ячейка "ха-Шомер ха-Цаир" в Проскурове направила его в Москву. На следующий год произошла первая встреча между ним и Гришей, который бежал с места ссылки и с помощью "Гдуда" получил убежище в Москве. Во главе "Гдуда" стоял в то время Тепельбаум.
...В 1936 году я гостила короткое время в доме родителей Мани Штереншис в Проскурове и встретилась с моей мамой. Я объяснила ей, что не могу жить в Купеле и ищу работу в большом городе. Всю правду, разумеется, я не могла рассказать даже маме...
...В это же время я встретилась в Проскурове с Борисом Гинзбургом, моим первым наставником, которого я знала под именем Йосеф, и его женой Дорой. Какое-то время, как читатель помнит, я жила вместе с ними в коммуне в Москве перед моим первым арестом. В Проскурове они были прописаны под фамилией Розенталь.
Дора Гросс родилась в 1911 году в Проскурове и с детства была активисткой правого крыла организации "ха-Шомер ха-Цаир". В первый раз ее арестовали, когда ей было всего шестнадцать лет. Это было в день гибели Трумпельдора; "шомрим" устроили шествие по улицам города, пели песни о Трумпельдоре и другие сионистские песни. Дору вскоре освободили как несовершеннолетнюю. В том же году она переехала в районный центр Винницу; оттуда велось руководство работой ряда местных ячеек, для чего нужны были верные работники.
В 1928 году винницкая районная ячейка послала Дору в Москву для работы в "Гдуде"...
...В 1937 году, несмотря на то, что повсюду велись большие процессы против сионистов и их приравнивали к "врагам народа", ячейка правого крыла "ха-Шомер ха-Цаир" в Проскурове продолжала работать. Борис Гинзбург и его товарищ по имени Меир Штромвассер, уроженец Проскурова и ровесник Бориса, уехали из Москвы в Каменец-Подольский, чтобы наладить нелегальную работу в городе и в прилегающих местечках. Но карательные органы в стране свободы и социализма были к тому времени уже настолько развиты, что их агенты настигали сионистских деятелей повсюду, и через короткое время оба были арестованы. После тяжелых пыток Штромвассер был расстрелян. Та же судьба постигла и Бориса. По рассказу Доры (ныне Дора Фишер, проживает в Израиле), следователи застрелили Бориса прямо на допросе и выбросили его труп в окно, а затем доложили вышестоящему начальству, что он был убит при попытке к бегству.
В тот год в Проскурове было арестовано сорок сионистов, в том числе люди, которые уже давно не принимали участия в сионистском движении и вели жизнь обычных советских граждан, работали, имели семьи. Им пришлось поплатиться за "шалости детства", за то, что они делали еще подростками — и поплатиться очень дорогой ценой. Большинство их погибло на золотых приисках, на лесоповале и в урановых шахтах Колымы, умерло от голода и различных болезней. Лишь очень немногие больными вернулись домой после смерти Сталина.
В 1938 году были арестованы также Дора Гинзбург, жена Бориса, и Ента Штереншис — жена Меира Штромвассера и сестра моей подруги Мани Штереншис. Маленький сын Доры остался у ее матери в Проскурове. Он воспитывался у бабушки и в дальнейшие годы скитаний его матери по местам ссылки.
Ента Штереншис, уроженка Проскурова и активная участница движения "ха-Шомер ха-Цаир" (правое крыло), была послана в 1928 году в Москву для работы в "Гдуде". Она была очень преданным работником, но в 1934 году оказалась вынужденной вернуться из Москвы в Проскуров, потому что ОГПУ взяло ее на заметку.
В тот период в Советском Союзе была введена паспортная система. Чтобы получить паспорт, нужно было заполнить анкету, но Ента не могла сделать это, так как была бы арестована в ту же минуту. Жить в Москве без паспорта было невозможно, поэтому она вернулась в Проскуров. Там она вышла замуж за Меира Штромвассера и благодаря замужест-ВУ смогла сменить фамилию.
В конце 1938 года, после того, как Ежов был арестован и отдан под суд, Енту и Дору освободили. Обе к тому времени уже были вдовами с маленькими детьми. Им было приказано покинуть Проскуров и найти себе место жительства в районах, предназначенных для ссыльных...
Сестра моей подруги, жительница Проскурова, рассказала мне, что произошло в ее городе и в окрестных населенных пунктах во время немецкой оккупации. Когда немцы вошли в Проскуров, нееврейские жители оказали им восторженный прием. В городе сразу же начались погромы, убийства и грабежи. Немцы, разумеется, не мешали украинцам "веселиться", поэтому евреи сами попросили поселить их в гетто. Немцы обещали охранять их там.
В гетто города Проскурова собрались не только евреи города, но и еврейские жители всех местечек округа. Среди них было немало молодежи. Перед войной почти вся еврейская молодежь из маленьких местечек на Украине работала и училась в больших городах — Киеве и Одессе. Когда началась война, студенты растерялись и, вместо того чтобы эвакуироваться в глубокий тыл, подальше от мест, куда могли вторгнуться немцы, поспешили возвратиться домой к родителям. Немецкие фашисты особенно изощренно издевались над ними.
Молодых людей, вернувшихся в Купель, постигла та же судьба, какая выпала на долю еврейской молодежи из остальных местечек на Украине. Сначала их погнали в Проскуров пешком. Дорога была длинная, и вдобавок ко всему вспыхнула эпидемия тифа. Люди умирали от болезней и от голода. Ослабевших и отставших от колонны нацисты пристреливали на месте.
В Проскурове было убито 76 тысяч евреев. По свидетельству жительницы Проскурова Доры Кнапер, приехавшей в Израиль в семидесятых годах, всех молодых людей, которых согнали в Проскуров из окружающих населенных пунктов, уничтожили. В настоящее время в Проскурове (Хмельницкий) есть две братские могилы; в одной из них покоятся 30 тысяч евреев, в другой — 46 тысяч.
В первый послевоенный год жители сел и деревень вблизи Проскурова использовали места, где проводились расстрелы и находились братские могилы евреев, для выпаса скота. Позднее евреи, возвратившиеся из армии и эвакуации, выкопали канаву вокруг этой площади, чтобы скот не мог пройти к местам могил. После этого крестьяне посадили на этом месте картошку. Группа молодых евреев, увидев это, уничтожила посадки и обратилась в проскуровский горсовет с просьбой помочь евреям поставить памятник на месте захоронения мучеников. Горсовет не удостоил просителей ответом, и тогда члены группы направили ходатайство в центральные органы власти в Москве. После долгих хлопот, включавших посещение приемных министров в столице и бесчисленные обращения к местному начальству в Проскурове, евреи получили разрешение установить на братских могилах два памятника. При этом, по свидетельству Доры Кнапер, власти поставили условием, чтобы в надписях на памятниках не упоминалось слово "евреи". Как и на многих других памятниках, разбросанных по обширным районам нацистской оккупации, на памятниках под Проскуровом было написано: "В память граждан Советского Союза, убитых немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны"...
Те немногие выходцы из местечек на Украине, которые приехали в страну, организовали сбор пожертвований среди ветеранов страны и на собранные деньги установили памятные плиты в "подвале Катастрофы" мемориала "Яд-Вашем". В этом подвале есть памятные плиты Купеля, Миколаева и Волочиска. Для города Проскурова там установлена плита памяти не только жертв нацизма, но и жертв петлюровского погрома, унесшего много еврейских жизней в двадцатые годы.
Многие новые репатрианты из Проскурова и его окрестностей, жившие в этом городе после войны,ныне проживают в Беэр-Шеве. В последнее время по их инициативе был поставлен памятник жертвам нацистов, погибшим в том районе. После войны, как будто назло евреям, власти Украины изменили названия ряда городов и дали им имена антисемитов и организаторов еврейских погромов в прошлые годы: Хмельницкий, Богдан и Шевченко. Поэтому город Проскуров сегодня называется Хмельницкий. К сожалению, это название пришлось написать и на памятнике, установленном в Беэр-Шеве.
Во главе группы инициаторов создания памятника в Беэр-Шеве стояли упомянутая выше Дора Кнапер и Шмуэль Рабер. После долгих хлопот, при поддержке мэра Беэр-Шевы, они получили разрешение установить этот памятник на территории военного кладбища в городе. 15 сентября 1988 года у подножия памятника был зарыт мешочек с прахом, взятым из братской могилы возле Проскурова. Его привезла в страну туристка из России.
Шмуэль Рабер родился в местечке Фалштейн, находившемся вблизи Проскурова. Во время нацистской оккупации он был в армии, воевал на фронте и остался в живых. Перед алией в Израиль он какое-то время жил в Проскурове. От него я услышала рассказ о гибели евреев Фалштейна. Это местечко в Каменец-Подольской области перенесло все бедствия и невзгоды, которые были уделом маленьких еврейских местечек на Украине в период гражданской войны и после нее.
В 1920 году, на следующий день после большого погрома в Проскурове, в отделение почты Фалштейна прибыла телеграмма, сообщавшая о том, что Петлюра с отрядом собирается посетить местечко и хорошенько "порезвиться" в нем. Телеграмму принял почтовый служащий по имени Циммерман — немец и антисемит. Он утаил это сообщение и не передал его в местное отделение милиции. В результате этого в тот злосчастный день в местечке погибло около тысячи евреев. Солдаты Петлюры "порезвились" от души, никто не препятствовал им в этом.
После гражданской войны Циммерман сбежал из Фалштейна в Харьков, который был в то время столицей Украины, но жители Фалштейна нашли его там и убили...
В Фалштейне, как и в других еврейских местечках на Украине в те годы, сильны были сионистские настроения. Брат Шмуэля был активным членом движения "Гехолуц". Собрания активистов движения проходили всегда в доме Раберов, в комнате без окон, в задней части дома. В 1937 году арестовали всю группу сионистской молодежи местечка — пятнадцать человек — и отправили в Проскуров. После нескольких месяцев допросов и издевательств все они были расстреляны. Из тюрьмы возвратилась только одна девушка, двоюродная сестра Шмуэля. Ей было девятнадцать лет, но из тюрьмы она вернулась больная и седая, словно старуха. Она никому не рассказывала, что ей пришлось перенести в застенках НКВД. Люди боялись с ней заговаривать и задавать вопросы, а сама она избегала встреч с людьми.
Рабер рассказал также о случае, который произошел в Проскурове уже после войны, когда он проживал там. В 1948 году городские власти решили построить большой универмаг на том месте, где находилось старое здание КГБ. Когда здание снесли, в его подвале нашли кучу костей. Вокруг этого места собрались сотни людей, родные которых погибли в этих застенках, и потребовали выдать им кости для погребения, но работники КГБ отказались сделать это. Люди плакали, кричали и угрожали бунтом, но это не помогло. На место прибыл отряд милиции и разогнал собравшихся силой. Ночью кости погрузили в кузов грузовика и увезли неизвестно куда.
Накануне прихода немцев в Фалштейн евреи не покинули местечко, так как надеялись увидеть таких же немцев, каких они видели в двадцатые годы во время гражданской войны.
Когда немецкие солдаты вошли в местечко, старый почтенный еврей по имени Сема Мулер вышел им навстречу с хлебом и солью, что считается в России знаком большого уважения. Офицер, который шел впереди колонны солдат, выстрелил в Мулера и убил его на месте: он был возмущен тем, что еврей осмелился приблизиться к его солдатам. Потом он приказал собрать пятнадцать молодых евреев, и все они были застрелены на этом месте.
В Йом-Кипур 1942 года немцы собрали всех евреев Фалштейна и погнали их в лес, находившийся на расстоянии пятнадцати километров от местечка, возле села Павлович. Там они заставили несчастных выкопать яму, загнали их туда и закопали живыми.
После войны евреи, случайно оставшиеся в живых, поставили памятник на братской могиле в лесу около села Павлович. Рабер, вернувшись с войны, посетил этот памятник и сфотографировал его. Через некоторое время нееврейские жители района разбили памятник, и теперь на месте гибели тысяч евреев нет никакого напоминания об этой трагедии. Дома евреев местечка крестьяне тоже разрушили, чтобы евреи не могли в них возвратиться. Все бывшие еврейские местечки превратились теперь в украинские деревни, и евреев там нет.
В Израиле я встретила Авигдора Свинера, ветерана страны и бывшего жителя Купеля, уехавшего в Эрец Исраэль еще в двадцатые годы. В 1968 году он побывал в Советском Союзе с экскурсией и по возвращении рассказал, что ему запретили посетить Купель. Родственники рассказали ему, что в Купеле, на том месте, где когда-то стояли дома еврейских жителей, сейчас раскинулась большая базарная площадь, где по вторникам, как когда-то в дни моего детства, проводятся ярмарки, на которые съезжаются люди из дальних и близких мест и ведут бойкую торговлю.
Яаков Пичкарь в 1963 году побывал в своем родном местечке Смотрич. И там на месте домов евреев раскинулась базарная площадь.
Евреи из маленьких местечек на Украине, которые остались в живых после нацистского нашествия и не приехали в Израиль, живут теперь в городах - Проскурове (Хмельницком), Виннице и Каменец-Подольском. Те немногие, которые приехали в страну, как и те, которые остались там, до последнего времени были вне сферы внимания израильских писателей, журналистов и исследователей Катастрофы. Никто туда не приезжал, никто не писал о жизни евреев там ни в прошлом, ни в настоящее время. Словно и не было обширного края с кипучей еврейской жизнью, принимавшей самые различные формы — от ортодоксальной традиционности до активного сионизма. Даже словам "местечковый еврей" придали отрицательный смысл, словно в происхождении из местечка скрывается что-то позорное, унизительное, о чем лучше забыть...
В 1948 году я посетила Проскуров и в Йом-Кипур пошла в синагогу. Плач молящихся, спасшихся от когтей нацистских убийц, перерос в истерику, несколько женщин упали в обморок, когда началось чтение поминальной молитвы "Изкор". В какой-то момент все вдруг замолчали, и взгляды присутствующих обратились в одну точку: в центре зала синагоги стояла русская женщина с пятью детьми. В наступившей тишине она объяснила детям: "Я знаю, это ваша церковь, еврейская синагога. Сегодня ваш народ поминает души жертв, погубленных нацистскими зверями. Я привела вас сюда, чтобы вы молились вместе со всеми. Плачьте и поминайте души ваших родителей, которые были убиты немецкими палачами вместе с семьями всех молящихся здесь, в этой синагоге".
Позднее мои знакомые, жители Проскурова, рассказали мне, что эта русская женщина до войны работала прислугой в еврейском доме. Когда в город пришли немцы, она успела спрятать детей этой семьи, а когда родителей вместе с другими евреями Проскурова заперли в гетто, она вывезла детей за пределы города. На протяжении всех лет войны она вместе с детьми скиталась с места на место, чтобы не попасть в руки немцев. Она нанималась на различные тяжелые работы, чтобы прокормить такую большую семью в военное время. Это была почти невыполнимая задача, но она с ней справилась: все дети остались в живых и вернулись домой...
-----------------------------------------------------------------------
Проскуровчане,упомянутые в именном указателе книги:
Гинзбург Яник – род. в 1935 г. в Проскурове, сын Бориса и Доры Гросс-Гинзбург-Фишер (см.). После войны с семьей уехал через Польшу в Израиль. – 63, 64.
Гросс – Гинзбург Фишер Дора (Розенталь, Грошкорн) – род. в 1911 в Проскурове. Жена Бориса Гинзбурга (см.). Член «ха-Шомер ха-Цаир» арест в 1927 г., освобождена как несовершеннолетняя. 2-й арест- 3 года ссылки в районе Донбасса, откуда бежала, работала в Москве, Одессе. Снова арест вместе с 25 сионистами, харьковская тюрьма. Следующий арест в 1938, но после ареста наркома НКВД Ежова освобождена. Жила в Фергане, Маргелане. В 1945 г. с помощью фиктивного брака с польским евреем Фишером смогла через Польшу уехать в Эрец Исраэль. 12, 60-64 (фото стр. 61).
Кнапер Дора – жительница Проскурова, приехала в Израиль в 70-е гг. – 266, 270.
Тепельбаум Бузя (Бузик) – род. в 1911 г. в местечке вблизи Проскурова, член «ха-Шомер ха-Цаир», в 1928 г. был в Москве во главе «Гдуда», затем возглавлял сионистскую организацию в Одессе. После сионистской конференции в Москве в 1931 году был арестован и сослан в Красноярск, в 1936 г. отправлен в ИТЛ, откуда не вернулся. – 58, 59, 70, 73, 89.
Шапира Аарон – член «ЕвСМ», активист ЦК. 1-й раз арестован в Проскурове в 1926 г., отправлен на 3 года в Верхнеуральский политизолятор и затем в ссылку во Фрунзе. 2-й арест в Белгороде в 1937 г., был в Курской тюрьме, отправлен в лагерь, где погиб. – 67, 84, 89, 206 (фото).
Штереншис Батья–Маня – родом из Проскурова, член «ха-Шомер ха-Цаир», арестована в 1931 г., находилась в коммуне ссыльных в Ташкенте до 1934 г., затем выслана в Коканд. Жена Якова Пичкаря (см.). В старости уехала с семьей в Израиль. – 10, 16-19, 21, 22, 26-29, 38, 45, 59, 63 (фото стр. 28).
Штереншис Ента – уроженка Проскурова, член «ха-Шомер ха-Цаир», в 1928 г. работала в Москве в «Гдуде», арестована в 1938, освобождена после ареста Ежова. Муж, Меир Штромвассер (см.), расстрелян. – 63, 64.
Штромвассер Меир – род в 1911 г., уроженец Проскурова, член «ха-Шомер ха-Цаир», арестован в1937 г., после тяжелых пыток расстрелян. – 62, 63.
Эсриг Малка – род. в Купеле, сионистка. В 1926 г. уехала в Москву и работала в «Гдуде», была арестована и выслана в Чимкент. После 2-го ареста в 1937 г. отправлена на Колыму. Жена Нахума Бергера (см.) В 1949 мужа сослали в Игарку, и она с сыном последовали за ним. После смерти Сталина семья освободилась, Малка умерла в Проскурове, а отец с сыном в 1991 г. уехали в Израиль. – 65-67, 72, 73, 87, 90, 102, 103, 106-108, 140, 171.
Эткин Лейзер Лейбович – из Проскурова, сионист, арестован в октябре 1926 г., пробыл 3 года в политизоляторе (Тамбов), был в ссылке в Ташкенте (30-е гг.). В 1937 г. осужден на 10 лет ИТЛ в лагере Дальбарчин, после большого политического сионистского процесса сослан на Колыму, где погиб. – 54-56.
