История этого обелиска тоже довольно любопытна.
Б.Н. Гельман. «Памятник евреям-участникам обороны Севастополя в 1854-1855 годах»
Гордостью Севастополя всегда были памятники (их насчитывается здесь более двух тысяч). И все же есть в Севастополе обелиск, мало кому известный. Даже специалисты-историки, музейные работники если и слышали о нем, то никогда не видели.
Причин такого неведения, пожалуй, две. Во-первых, сооруженный на Северной стороне, на берегу Панайотовой бухты, он впоследствии оказался в запретной (режимной) зоне одного из цехов Севастопольского морского завода, куда можно только попасть по спецпропуску; во-вторых, в путеводителях и справочниках, в том числе дореволюционных, которыми пользуются севастопольские историки и краеведы,, нет сведений об этом памятнике, хотя высотой он более 4-х метров. В одной из самых обстоятельных книг, с рисунками академика Н. Самокиша, изданной в 1904 году к 50-летию обороны Севастополя, А.П. Валуева (Мунт) подробно описывает путешествие по городу, в том числе по берегам Панайотовой бухты, пишет: «От нее около версты до Братского кладбища», но не «замечает» четырехметровый обелиск.
Еще одна особенность: двуязычный текст. На одной из трех его граней надпись на русском: «Памяти еврейских солдат, павших за отечество при обороне Севастополя во время войны 1854—1855 гг.» и соответствующая же надпись — на иврите.
Года четыре назад в Музей героической обороны и освобождения Севастополя пришло письмо из Ленинграда с запросом о судьбе памятника. Но и тогда научные сотрудники не получили возможности его осмотреть. В ответе автору письма В. Гессену сообщили, что памятник состоит на государственном учете. Других сведений в музее не оказалось.
Как выяснилось, поводом для вопроса послужила заметка «К севастопольским торжествам», обнаруженная В. Гессеном в архиве своего отца, историка Юлия Исидоровича Гессена (1871—1931), труды которого недавно переизданы. В заметке, напечатанной в 1904 г., речь шла о подготовке к 50-летию начала обороны Севастополя, и Ю. Гессен выражал надежду, «что не будет забыт и военный памятник на еврейском кладбище в Севастополе».
Исследования В. Гессена позволяют проследить историю этого сооружения. Первым, кто проявил заботу об увековечении памяти павших, был севастопольский купец С.С. Шмерлинг. С его личным участием проходил сбор добровольных пожертвований. Созданный в 1863 г. в Одессе комитет из пяти человек составил план и смету на сооружение памятника и ограды.
Во все времена на подобные дела необходимо было разрешение властей. Первая докладная комитета от 28 апреля 1864 г. удостоилась резолюции военного губернатора в Севастополе о том, что с его стороны на установку упомянутого памятника не имеется препятствий, но так как местность на Северной стороне состоит в ведомстве Севастопольского порта, то надлежит обратиться к его командиру. Контр-адмирал Ключников послал докладную своему начальнику командиру Николаевского порта вице-адмиралу Глазенапу. Тот продержал ее два месяца и только после настойчивой просьбы Шмерлинга направил в Петербург. Там вопрос решился неожиданно быстро: управляющий морского министерства Краббе дал разрешение в июле 1864 г.
Как и когда проходило открытие памятника, установить пока не удалось. Обычно информация о событиях в российских портах печаталась в журнале «Морской сборник», но в подшивке за 1864— 1865 гг. такого сообщения не оказалось.
Известно, что автором памятника был одесский скульптор Вернет; расходы составили 2 330 руб. (вместо 1 800 по смете). В отчете комитета сказано, что кладбище представляет собой неправильный четырехугольник, у которого самая длинная сторона около 25 саженей (52,5 м), оно обнесено стеной из инкерманского камня. Посредине длинного фасада находятся чугунные ворота, отлитые в Одессе на литейном заводе Фалька. Напротив ворот, посреди кладбища, поставлен обелиск. На нем находятся внизу три четырехугольника, а повыше — три овальные плоскости для надписей на русском языке и иврите.
...За прошедшие почти полтора столетия многие огненные вихри пронеслись над Севастополем. Уже после Великой Отечественной войны были снесены английское, французское и итальянское кладбища времен Крымской войны. И все же каким-то чудом уцелел памятник на берегу Панайотовой бухты.
В пасмурный апрельский день мне удалось, вместе с Евгением (Евелем) Давидовичем Ямпольским осмотреть заброшенное еврейское кладбище. Это произошло благодаря содействию Валерия Васильевича Мятыги, который является активистом городского общества охраны памятников. Он и пробивал для нас пропуска.
...Узкий клин земли, заросший кустарником, пролегает на склоне оврага между высокой стеной и бетонной дорожкой. Под самой стеной — памятник из белого мрамора. Не только время оставило не нем свои следы. Немалые усилия приложили чьи-то варварские руки, откалывая ценный камень, царапая фамилии.
На мраморной плите перед глазами надпись на иврите. Часть слов сбита ломиком и зубилом. Все же Ямпольский, мысленно восстанавливая пропуски, прочитывает написанное и находит слова, соответствующие русскому тексту на боковой стороне: «Памяти еврейских солдат, павших за Отечество при обороне Севастополя во время войны 1854—1855 гг».
В основании трехгранного шпиля три овальные розетки: изображение ангела с флейтой, медали «За защиту Севастополя», на третьей — текст из псалмов: «Идущий от солдата к солдату да увидит знак Божий».
На одной из сохранившихся могильных плит можно разобрать написанное: похоронен солдат Дов-Бер Брозер, погибший честной смертью, «Да будет душа его заключена в списках для воскрешения».
Совсем не случайно выбрался на Северную сторону не очень здоровый 75-летний Евель Давидович. В начале 50-х он работал на морском заводе, ходил на кладбище. Он помнит, что там было еще 5—6 памятников из черного мрамора с двуязычным текстом. Их след простыл.
Евель Давидович признается, что опасался в то время показать повышенный интерес к этим захоронениям. Вовсю разворачивалась борьба с космополитизмом, возникло «дело врачей». А человек, знающий иврит, попадал под подозрение.
Много позже, в брошюре «Список памятников истории...», выпущенной управлением культуры Севастопольского горисполкома (1989), это захоронение будет обозначено как «Братская могила воинов русской армии...»
Это не совсем точно: могил было много — целое кладбище. И действительно: воинов русской армии. Но следовало добавить: иудейской веры.
Человек неравнодушный, относящийся к своему общественному поручению со всей серьезностью и ответственностью, Валерий Мятыга приложил немало усилий, чтобы как можно лучше сохранить памятник. При его активном участии был разработан план благоустройства кладбища и составлена смета расходов, утвержденная генеральным директором. Она была подписана 15 августа 1991 г.; цены с тех пор возросли в тысячи раз.
И все же заботливый Мятыга принимает меры, чтобы привести в порядок все памятники на территории завода.
Данные о количестве погребенных обнаружить не удалось, цифра в 500 человек могла появиться методом простого вычитания. Морское ведомство публиковало Памятные книжки. В 1853 г. на Черноморском флоте числилось всего 35 670 нижних чинов: православных — 28 232, лютеран — 148, католиков — 5 784, евреев — 1 081. После Крымской войны в 1856 г. нижних чинов — 23 145, из них: православных — 18 952, лютеран — 64, католиков — 2 443, евреев — 488. Так, возможно, и определились потери. Есть надежда, что где-то в архивах еще найдутся списки погибших.
Еврейская община в Севастополе, зарегистрированная в 1993 г., обращалась к городскому руководству с ходатайством о помощи в реставрации военного кладбища и памятника. На место выезжала авторитетная комиссия, которая направила свое заключение тогдашнему главе администрации (октябрь 1993 г.).
Комиссия отметила «историческую ценность памятника, не имеющего аналогов по всей территории бывшей Российской империи», пришла к выводу, что он органически входит в единый комплекс Братского кладбища защитников Севастополя 1854—1855 гг., и поставила вопрос о необходимости включить его в план реконструкции. Но до сих пор это не сделано.
Когда в Севастополе в сентябре 1994 г. в связи с 140-летием Крымской кампании проводился Международный день памяти павших, дипломаты и общественные деятели из Великобритании, Франции, Италии, Турции приняли участие в церемонии установления знака примирения вблизи Балаклавы.
К плановым мероприятиям добавилось еще одно: на военном еврейском кладбище. Вместе с представителями еврейской общины память погибших почтили председатель Еврейского совета Украины Илья Левитас и член правления Ассоциации еврейских организаций Украины Вадим Фельдман.
Они были затем приняты заместителем председателя горсовета Ириной Цокур. Речь шла о восстановлении памятника на военном еврейском кладбище.
Поддержка была оказана.
В марте 1995 года проект реставрации военного еврейского кладбища и памятника, который я представлял на семинаре «Шорошим» в Киеве, получил одобрение и представлен на получение гранта. Когда такое решение будет принято, появится возможность к его осуществлению. В Севастополе есть организации, которые сделают это на высоком уровне. И тогда перед современниками приоткроется еще одна трагическая и героическая страничка российского еврейства.
Я консультировался с историками, архивистами, краеведами в Севастополе, Москве, Киеве, Израиле, обращался в Иерусалимский университет, писал в посольства Израиля в Украине и России. На письменные запросы ответов вообще не пришло. А специалисты рассуждали глубокомысленно: надо искать.
http://www.krimoved-library.ru/books/evrei-kryma4.html