Евреи на государственной службе и табель о рангах
Добавлено: 03 фев 2018, 23:44
Любой сотрудник на государственной службе в Российской империи, будь это чиновник или секретарь, офицер или инженер, преподаватель или таможенник, железнодорожник или учитель, горный инженер или врач – все они подпадали под действие знаменитого закона – «Табели о рангах».
Это был закон о порядке прохождения государственной службы в Российской империи, соотношение чинов по старшинству, последовательность чинопроизводства, разработанный и учрежденный 24 января 1722 года Петром I и просуществовавший с многочисленными изменениями, вплоть до ноября 1917 года.
Все чины «Табели о рангах» подразделялись на три типа: военные, статские и придворные — и делились на четырнадцать классов. К каждому классу приписывался чин. Военные чины объявлялись выше соответствующих им гражданских и даже придворных чинов. Такое старшинство давало преимущества военным чинам в главном — переходе в высшее дворянское сословие. Уже 14-й класс «Табели» (фендрик, с 1730 г. — прапорщик) давал право на потомственное дворянство (в гражданской службе потомственное дворянство приобреталось чином 8-го класса — Коллежский асессор, а чин Коллежского регистратора (14-й класс) давал право на личное дворянство).
Но количество дворян росло. И по Манифесту 11 июня 1845 г. потомственное дворянство приобреталось с производством в штаб-офицерский чин (8-й класс).
Александр II указом от 9 декабря 1856 года право получения потомственного дворянства ограничил получением чина полковника (6-й класс), а по гражданскому ведомству — получением чина 4-го класса (Действительный статский советник – чин, эквивалентный генерал-майору).
Каждый должен был иметь экипаж и ливрею, соответствующие своему чину.
Интересно, что в армии и во флоте существовали звания, не имеющие аналогов в «Табели о рангах». Примерами являются подпрапорщик и боцман, фельдфебель и боцманмат, вахмистр и подхорунжий. Ну и, конечно, высшее воинское звание – генералиссимус. На гражданской службе таких званий не было.
Как и преподаватели, да и любые чиновники в Российской Империи, студент, окончивший курс ВУЗа, получив заветный диплом, автоматически приобретал и соответствующий чин по Табелю о рангах.
По принятому Положению, выпускникам Института присуждался чин Х класса инженер – технологу и ХІІ класса – технологу.
Табель о рангах начинался с чина 14 класса (коллежского регистратора) и получить следующие чины можно было за длительную «беспорочную» службу. Наличие высшего образования сразу позволяло молодому технологу получить чин на два класса выше, а инженер – технологу – на четыре!
Таким образом, Институт был своего рода «социальным лифтом», который позволял выбираться на самые высокие посты в Империи лицам, не являющимися дворянами по рождению или потомками т.н. «почетных граждан». Уравнивались стартовые условия для мещан, купеческих детей и даже детей крестьян и рабочих. В Институт принимали лиц еврейской национальности, которые подпадали под т.н. «черту осёдлости». Так, до 1917 г. (фактически – до 1915 г.) называлась граница территории, за пределами которой запрещалось постоянное жительство евреям (то есть лицам иудейского вероисповедания), за исключением нескольких категорий. В разное время к ним относились: купцы первой гильдии, лица с высшим образованием, отслужившие рекруты, ремесленники, приписанные к ремесленным цехам, караимы. Необходимо отметить, что в высших учебных заведениях с 1880-х годов действовала процентная норма — допустимый максимум студентов-евреев (3 % в столицах, 5 % в прочих городах, 10 % в черте оседлости). И это считалось милостью начальства. Например, в Харьковский Ветеринарный институт лиц еврейской национальности не принимали вовсе.
Министерство Народного образования разослало Циркуляр, в котором утверждалось, что студенты – евреи «являются главными организаторами беспорядков», что поступают они в учебные заведения «не сколько для приобретения знаний, сколько для уклонения от воинской повинности и получения права проживания в университетских городах для посторонних учебе занятий». Естественно, в Институт принимали лучших из лучших. Например, в газете «Южный край» было написано: «Сегодня состоится заседание Учебного комитета Харьковского Технологического института по вопросу о приеме лиц, выдержавших конкурсные испытания. Все лица христианского вероисповедания, не получившие двойки, будут, по-видимому, приняты. Из 130 лиц иудейского вероисповедания, подвергнувшихся конкурсным испытаниям, полную конкурсную сумму получили следующие лица: Плотичер, Костюков, Добкин, Гинзбург, Гомтев, Нидзан, Швец и Файнгольд». Спустя более 100 лет можно отметить, что Институт окончили: Добкин Г. И., Нидзан И. О., Костюков И. Х., Плотичер С. А., Файнгольд М. З. и Гинзбург Я. Б..
Каждый год, начиная с 1890 г., ближе к выпуску, директор Института начинал переписку об исключении из податного пособия лиц, окончивших институт. Подобные сведения рассылались по месту жительства всех дипломников и в Министерство. Инженеры в Российской Империи налоги платили только тогда, когда они являлись владельцами завода или фабрики. С жалованья, премий и других доходов от инженерной или преподавательской деятельности налоги не платились, вплоть до начала Первой мировой войны.
В советской историографии нередко утверждалось, что высшее образование могли получить исключительно дети дворян или купцов. Конечно, получить образование в то время крестьянскому сыну было труднее, чем дворянскому. Но вовсе не так безнадежно, как кажется на первый взгляд. Практически каждое десятое заседание Хозяйственного комитета в дореволюционный период, в той или иной мере, касается стипендий, освобождения от платы за учебу, распределения средств среди «недостаточных студентов». В каждом отчете о заседании Хозяйственного комитета Института за любой год обязательно рассматривался вопрос о распределении «остатков денежных средств» (которых всегда ВУЗу не хватало) среди студентов и, значительно реже, среди персонала Института – рабочих, сантехников, кровельщиков, истопников (обычно к Пасхе).
Впоследствии, дела о распределении стипендий были оформлены в отдельное производство и каждый год администрация ВУЗа принимала решение, кого из студентов освободить от оплаты, кто будет получать казенную стипендию, а кто – частную. Например, отмечено, что в 1891/92 учебном году 46 студентов получают стипендию, а 50 учатся бесплатно. Из этих 96 студентов: крестьян – 19 человек и 27 мещан. Остальные – сыновья ремесленников, священнослужителей, дворян, чиновников и др.
В Отчете ХТИ за 1903 г. (в каденцию «махрового реакционера» директора Шиллера Н. Н.) указано, что из 1163 студентов ХТИ из крестьянских семей были - 133, из семей купцов ІІ гильдии, мещан и ремесленников – 507.
Традиционно рассматривался вопрос о распределении денег между беднейшими студентами ХТИ. Например, указано, что было распределено 2100 рублей. (Выделены деньги 79 студентам от 15 до 50 рублей.) Было распределено 1335 рублей из остатков хозяйственных сумм – от 35 до 60 рублей на человека. Кроме того, директор Института (с разрешения попечителя Харьковского учебного округа) выделял студентам деньги для поездки на практику от 15 до 40 рублей, очевидно, в зависимости от расстояния до базы практики. Подобное положение стало традиционным и сохранялось в течение всего времени существования ХПТИ – ХТИ до Октябрьского переворота.
Одним из источников существования студентов были благотворительные вечера. Неоднократно директор Института получал письма и телеграммы похожего содержания: «Имею честь просить Ваше Превосходительство разрешить мне (нижеподписавшемуся) устроить спектакль в г. Белгороде в пользу студентов вверенного Вам Института. Причем я принимаю на себя обязанности ответственного распорядителя! (Подпись)».
Нередки были и телеграммы приблизительно такого содержания: «Прошу Ваше Превосходительство разрешить спектакль и танцевальный вечер в пользу студентов-технологов» (Подпись.).
Интересно, что среди недостаточных студентов указаны Георгий (Юрий) Коллард – известный революционер и бельгийский подданный (с 1898/99 учебного года он получал казенную стипендию) и Викентий Гербурт –Гейбович, впоследствии профессор ХТИ.
Размер стипендий в 1898/99 учебном году составлял от 200 до 400 рублей в год.
Казалось бы, какое дело устроителям вечера до студентов – технологов? Но в обычном случае устроителям приходилось платить немалые деньги в бюджет за увеселительное мероприятие, гонорар актерам (многие из которых были любителями и охотно принимали участие даже в таких полупрофессиональных постановках), собирать многочисленные подписи в полицейском ведомстве и так далее. Благотворительность же позволяла избавиться от многих неудобств и хлопот, связанных с проведением вечера (даже афиши о грядущем мероприятии нередко печатались бесплатно, намного дешевле обходилась и аренда помещения). А, кроме того, посетители осознавали, что отдают свои, пусть небольшие средства, на исключительно благое дело, т.е. на образование достойным, но небогатым людям. И не было случая, чтобы хотя бы копейка не дошла до «недостаточных» студентов, хотя денежные средства проходили через руки устроителей, служащих банка, Попечителя округа и директора Института, который распределял полученные суммы между студентами на заседании Хозяйственного комитета.
Существовало немало частных стипендий. Их платили как государственные учреждения (например, Ейская городская Дума, Бессарабская губернская земская управа, Область Войска Донского, или Войсковое хозяйственное правление Кубанского казачьего войска своим землякам, обучавшимся в ХТИ); так и коммерческие предприятия (например, Русское общество пароходства и торговли). Так же, частные стипендии выплачивали общественные организации (например, Правление Кавказского общества вспомоществования учащимся студентам университета и других высших учебных заведений или Николаевское общество вспомоществования недостаточным людям, стремящимся к образованию,), частные лица, которые учреждали стипендии в память ушедших из жизни состоятельных лиц на проценты от оставленного капитала (например, стипендия им. Действительного статского советника Платона Петровича Сукачева или даже Санкт-Петербургский Горный институт. Интересно, что немалую часть переписки по поводу стипендий занимали вопросы, приблизительно такого содержания: «Имею честь просить Ваше Превосходительство сообщить об успехах такого-то стипендиата (указывалось от кого), во вверенном Вам Институте. Подпись».
И делопроизводитель Института терпеливо писал в ответ, что такой-то является студентом ХПТИ (или ХТИ) такого-то курса.
Нередко в переписке указывалось, что частные стипендии платились только при условии перехода на старший курс.
Часто, студенты ХПТИ писали прошения, например, Иваном Многолетом (впоследствии - инженер – технолог (то есть, окончивший ВУЗ с отличием) первого выпуска ХПТИ) «о нехватке денег для закупки пособий и оплаты за слушание лекций».
В целях благотворительности Российское общество Красного креста предлагало оздоровить в своей Колонии в Пятигорске в течение месяца двадцать студентов ХТИ бесплатно и всех желающих за умеренную плату. Единственное условие – «не быть психически больным и не болеть инфекционными болезнями».
Студенты писали прошения на имя директора с просьбой «назначить какую-нибудь стипендию». И таких просителей было в иной год более 100 человек.
Немногим меньше было просителей об освобождении от платы за учебу. По мере возможности, администрация Института всегда старалась пойти навстречу студентам. Например, указывалось, что число получающих казенную стипендию не 50, а 41 студент. Остальные 9 стипендий в сумме 2700 рублей оставлены на выдачу единовременных пособий недостаточным студентам. Частные стипендии получали в 1905 г. 28 студентов и еще 24 студентам было роздано 726 р. 50 коп. благотворительных денег. Всего 265 студентов ХТИ либо получали стипендию (или другую материальную помощь), либо учились бесплатно.
Аналогично поступали и в 1903 г., когда 10 неполученных казенных стипендий были обращены в пособие для оплаты за обучение. Частные стипендии получали 29 человек.
Руководство ВУЗа распределяло стипендии, стараясь сохранить контингент студентов в Институте, выделяло деньги студентам. С годами положение немного улучшалось: например, из 1171 студентов, обучавшихся в 1910 г. в Институте, казенные стипендии получали 252 студента, а еще 200 – получали небольшие пособия.
В первые годы существования ХПТИ студенты были вынуждены платить за химические реактивы для лабораторных работ и за прочитанные лекции, если их читали приват – доценты. Постепенно, такие траты уходили в прошлое.
Создавались студенческие землячества, объединявшие студентов из определенных городов или губерний. Примером можно считать Саратовское землячество, которое закупало книги и газеты, выделяло ссуды и было создано для «облегчения и улучшения условий существования» ее членов. По тому же принципу работали и другие землячества: Тамбовское, Полтавское, Изюмско – Славянское, Екатеринославское, Воронежское и другие.
По окончании Института студенты сдавали Государственный экзамен и получали звание: отличники - инженер – технолога, а все остальные – технолога. Звание удостоверял нагрудный академический знак, носимый на правой стороне груди. Впрочем, спустя два-три года практической деятельности технологи могли сдавать экзамен на звание инженер – технолога.
Диплом позволял работать в промышленности, давал «право производить фабричные и заводские здания, с их принадлежностями, а так же жилые здания в непосредственной связи с ними находящиеся». При поступлении на педагогическую службу в технических или реальных учебных заведениях, инженер – технологи и технологи имели некоторые преимущества в соответствии с уставами учебных заведений.
Инженер–технолог и технолог, происходящий из любого сословия, при получении диплома автоматически и без уплаты сборов и пошлин причислялся к сословию личных почетных граждан, а после 10 и более лет руководящей работы по специальности получал потомственное почетное гражданство.
Это был закон о порядке прохождения государственной службы в Российской империи, соотношение чинов по старшинству, последовательность чинопроизводства, разработанный и учрежденный 24 января 1722 года Петром I и просуществовавший с многочисленными изменениями, вплоть до ноября 1917 года.
Все чины «Табели о рангах» подразделялись на три типа: военные, статские и придворные — и делились на четырнадцать классов. К каждому классу приписывался чин. Военные чины объявлялись выше соответствующих им гражданских и даже придворных чинов. Такое старшинство давало преимущества военным чинам в главном — переходе в высшее дворянское сословие. Уже 14-й класс «Табели» (фендрик, с 1730 г. — прапорщик) давал право на потомственное дворянство (в гражданской службе потомственное дворянство приобреталось чином 8-го класса — Коллежский асессор, а чин Коллежского регистратора (14-й класс) давал право на личное дворянство).
Но количество дворян росло. И по Манифесту 11 июня 1845 г. потомственное дворянство приобреталось с производством в штаб-офицерский чин (8-й класс).
Александр II указом от 9 декабря 1856 года право получения потомственного дворянства ограничил получением чина полковника (6-й класс), а по гражданскому ведомству — получением чина 4-го класса (Действительный статский советник – чин, эквивалентный генерал-майору).
Каждый должен был иметь экипаж и ливрею, соответствующие своему чину.
Интересно, что в армии и во флоте существовали звания, не имеющие аналогов в «Табели о рангах». Примерами являются подпрапорщик и боцман, фельдфебель и боцманмат, вахмистр и подхорунжий. Ну и, конечно, высшее воинское звание – генералиссимус. На гражданской службе таких званий не было.
Как и преподаватели, да и любые чиновники в Российской Империи, студент, окончивший курс ВУЗа, получив заветный диплом, автоматически приобретал и соответствующий чин по Табелю о рангах.
По принятому Положению, выпускникам Института присуждался чин Х класса инженер – технологу и ХІІ класса – технологу.
Табель о рангах начинался с чина 14 класса (коллежского регистратора) и получить следующие чины можно было за длительную «беспорочную» службу. Наличие высшего образования сразу позволяло молодому технологу получить чин на два класса выше, а инженер – технологу – на четыре!
Таким образом, Институт был своего рода «социальным лифтом», который позволял выбираться на самые высокие посты в Империи лицам, не являющимися дворянами по рождению или потомками т.н. «почетных граждан». Уравнивались стартовые условия для мещан, купеческих детей и даже детей крестьян и рабочих. В Институт принимали лиц еврейской национальности, которые подпадали под т.н. «черту осёдлости». Так, до 1917 г. (фактически – до 1915 г.) называлась граница территории, за пределами которой запрещалось постоянное жительство евреям (то есть лицам иудейского вероисповедания), за исключением нескольких категорий. В разное время к ним относились: купцы первой гильдии, лица с высшим образованием, отслужившие рекруты, ремесленники, приписанные к ремесленным цехам, караимы. Необходимо отметить, что в высших учебных заведениях с 1880-х годов действовала процентная норма — допустимый максимум студентов-евреев (3 % в столицах, 5 % в прочих городах, 10 % в черте оседлости). И это считалось милостью начальства. Например, в Харьковский Ветеринарный институт лиц еврейской национальности не принимали вовсе.
Министерство Народного образования разослало Циркуляр, в котором утверждалось, что студенты – евреи «являются главными организаторами беспорядков», что поступают они в учебные заведения «не сколько для приобретения знаний, сколько для уклонения от воинской повинности и получения права проживания в университетских городах для посторонних учебе занятий». Естественно, в Институт принимали лучших из лучших. Например, в газете «Южный край» было написано: «Сегодня состоится заседание Учебного комитета Харьковского Технологического института по вопросу о приеме лиц, выдержавших конкурсные испытания. Все лица христианского вероисповедания, не получившие двойки, будут, по-видимому, приняты. Из 130 лиц иудейского вероисповедания, подвергнувшихся конкурсным испытаниям, полную конкурсную сумму получили следующие лица: Плотичер, Костюков, Добкин, Гинзбург, Гомтев, Нидзан, Швец и Файнгольд». Спустя более 100 лет можно отметить, что Институт окончили: Добкин Г. И., Нидзан И. О., Костюков И. Х., Плотичер С. А., Файнгольд М. З. и Гинзбург Я. Б..
Каждый год, начиная с 1890 г., ближе к выпуску, директор Института начинал переписку об исключении из податного пособия лиц, окончивших институт. Подобные сведения рассылались по месту жительства всех дипломников и в Министерство. Инженеры в Российской Империи налоги платили только тогда, когда они являлись владельцами завода или фабрики. С жалованья, премий и других доходов от инженерной или преподавательской деятельности налоги не платились, вплоть до начала Первой мировой войны.
В советской историографии нередко утверждалось, что высшее образование могли получить исключительно дети дворян или купцов. Конечно, получить образование в то время крестьянскому сыну было труднее, чем дворянскому. Но вовсе не так безнадежно, как кажется на первый взгляд. Практически каждое десятое заседание Хозяйственного комитета в дореволюционный период, в той или иной мере, касается стипендий, освобождения от платы за учебу, распределения средств среди «недостаточных студентов». В каждом отчете о заседании Хозяйственного комитета Института за любой год обязательно рассматривался вопрос о распределении «остатков денежных средств» (которых всегда ВУЗу не хватало) среди студентов и, значительно реже, среди персонала Института – рабочих, сантехников, кровельщиков, истопников (обычно к Пасхе).
Впоследствии, дела о распределении стипендий были оформлены в отдельное производство и каждый год администрация ВУЗа принимала решение, кого из студентов освободить от оплаты, кто будет получать казенную стипендию, а кто – частную. Например, отмечено, что в 1891/92 учебном году 46 студентов получают стипендию, а 50 учатся бесплатно. Из этих 96 студентов: крестьян – 19 человек и 27 мещан. Остальные – сыновья ремесленников, священнослужителей, дворян, чиновников и др.
В Отчете ХТИ за 1903 г. (в каденцию «махрового реакционера» директора Шиллера Н. Н.) указано, что из 1163 студентов ХТИ из крестьянских семей были - 133, из семей купцов ІІ гильдии, мещан и ремесленников – 507.
Традиционно рассматривался вопрос о распределении денег между беднейшими студентами ХТИ. Например, указано, что было распределено 2100 рублей. (Выделены деньги 79 студентам от 15 до 50 рублей.) Было распределено 1335 рублей из остатков хозяйственных сумм – от 35 до 60 рублей на человека. Кроме того, директор Института (с разрешения попечителя Харьковского учебного округа) выделял студентам деньги для поездки на практику от 15 до 40 рублей, очевидно, в зависимости от расстояния до базы практики. Подобное положение стало традиционным и сохранялось в течение всего времени существования ХПТИ – ХТИ до Октябрьского переворота.
Одним из источников существования студентов были благотворительные вечера. Неоднократно директор Института получал письма и телеграммы похожего содержания: «Имею честь просить Ваше Превосходительство разрешить мне (нижеподписавшемуся) устроить спектакль в г. Белгороде в пользу студентов вверенного Вам Института. Причем я принимаю на себя обязанности ответственного распорядителя! (Подпись)».
Нередки были и телеграммы приблизительно такого содержания: «Прошу Ваше Превосходительство разрешить спектакль и танцевальный вечер в пользу студентов-технологов» (Подпись.).
Интересно, что среди недостаточных студентов указаны Георгий (Юрий) Коллард – известный революционер и бельгийский подданный (с 1898/99 учебного года он получал казенную стипендию) и Викентий Гербурт –Гейбович, впоследствии профессор ХТИ.
Размер стипендий в 1898/99 учебном году составлял от 200 до 400 рублей в год.
Казалось бы, какое дело устроителям вечера до студентов – технологов? Но в обычном случае устроителям приходилось платить немалые деньги в бюджет за увеселительное мероприятие, гонорар актерам (многие из которых были любителями и охотно принимали участие даже в таких полупрофессиональных постановках), собирать многочисленные подписи в полицейском ведомстве и так далее. Благотворительность же позволяла избавиться от многих неудобств и хлопот, связанных с проведением вечера (даже афиши о грядущем мероприятии нередко печатались бесплатно, намного дешевле обходилась и аренда помещения). А, кроме того, посетители осознавали, что отдают свои, пусть небольшие средства, на исключительно благое дело, т.е. на образование достойным, но небогатым людям. И не было случая, чтобы хотя бы копейка не дошла до «недостаточных» студентов, хотя денежные средства проходили через руки устроителей, служащих банка, Попечителя округа и директора Института, который распределял полученные суммы между студентами на заседании Хозяйственного комитета.
Существовало немало частных стипендий. Их платили как государственные учреждения (например, Ейская городская Дума, Бессарабская губернская земская управа, Область Войска Донского, или Войсковое хозяйственное правление Кубанского казачьего войска своим землякам, обучавшимся в ХТИ); так и коммерческие предприятия (например, Русское общество пароходства и торговли). Так же, частные стипендии выплачивали общественные организации (например, Правление Кавказского общества вспомоществования учащимся студентам университета и других высших учебных заведений или Николаевское общество вспомоществования недостаточным людям, стремящимся к образованию,), частные лица, которые учреждали стипендии в память ушедших из жизни состоятельных лиц на проценты от оставленного капитала (например, стипендия им. Действительного статского советника Платона Петровича Сукачева или даже Санкт-Петербургский Горный институт. Интересно, что немалую часть переписки по поводу стипендий занимали вопросы, приблизительно такого содержания: «Имею честь просить Ваше Превосходительство сообщить об успехах такого-то стипендиата (указывалось от кого), во вверенном Вам Институте. Подпись».
И делопроизводитель Института терпеливо писал в ответ, что такой-то является студентом ХПТИ (или ХТИ) такого-то курса.
Нередко в переписке указывалось, что частные стипендии платились только при условии перехода на старший курс.
Часто, студенты ХПТИ писали прошения, например, Иваном Многолетом (впоследствии - инженер – технолог (то есть, окончивший ВУЗ с отличием) первого выпуска ХПТИ) «о нехватке денег для закупки пособий и оплаты за слушание лекций».
В целях благотворительности Российское общество Красного креста предлагало оздоровить в своей Колонии в Пятигорске в течение месяца двадцать студентов ХТИ бесплатно и всех желающих за умеренную плату. Единственное условие – «не быть психически больным и не болеть инфекционными болезнями».
Студенты писали прошения на имя директора с просьбой «назначить какую-нибудь стипендию». И таких просителей было в иной год более 100 человек.
Немногим меньше было просителей об освобождении от платы за учебу. По мере возможности, администрация Института всегда старалась пойти навстречу студентам. Например, указывалось, что число получающих казенную стипендию не 50, а 41 студент. Остальные 9 стипендий в сумме 2700 рублей оставлены на выдачу единовременных пособий недостаточным студентам. Частные стипендии получали в 1905 г. 28 студентов и еще 24 студентам было роздано 726 р. 50 коп. благотворительных денег. Всего 265 студентов ХТИ либо получали стипендию (или другую материальную помощь), либо учились бесплатно.
Аналогично поступали и в 1903 г., когда 10 неполученных казенных стипендий были обращены в пособие для оплаты за обучение. Частные стипендии получали 29 человек.
Руководство ВУЗа распределяло стипендии, стараясь сохранить контингент студентов в Институте, выделяло деньги студентам. С годами положение немного улучшалось: например, из 1171 студентов, обучавшихся в 1910 г. в Институте, казенные стипендии получали 252 студента, а еще 200 – получали небольшие пособия.
В первые годы существования ХПТИ студенты были вынуждены платить за химические реактивы для лабораторных работ и за прочитанные лекции, если их читали приват – доценты. Постепенно, такие траты уходили в прошлое.
Создавались студенческие землячества, объединявшие студентов из определенных городов или губерний. Примером можно считать Саратовское землячество, которое закупало книги и газеты, выделяло ссуды и было создано для «облегчения и улучшения условий существования» ее членов. По тому же принципу работали и другие землячества: Тамбовское, Полтавское, Изюмско – Славянское, Екатеринославское, Воронежское и другие.
По окончании Института студенты сдавали Государственный экзамен и получали звание: отличники - инженер – технолога, а все остальные – технолога. Звание удостоверял нагрудный академический знак, носимый на правой стороне груди. Впрочем, спустя два-три года практической деятельности технологи могли сдавать экзамен на звание инженер – технолога.
Диплом позволял работать в промышленности, давал «право производить фабричные и заводские здания, с их принадлежностями, а так же жилые здания в непосредственной связи с ними находящиеся». При поступлении на педагогическую службу в технических или реальных учебных заведениях, инженер – технологи и технологи имели некоторые преимущества в соответствии с уставами учебных заведений.
Инженер–технолог и технолог, происходящий из любого сословия, при получении диплома автоматически и без уплаты сборов и пошлин причислялся к сословию личных почетных граждан, а после 10 и более лет руководящей работы по специальности получал потомственное почетное гражданство.