Февральская революция, ослабление центральной власти и большевистский переворот в октябре 1917 г. резко обострили национальные отношения на Украине. Уже осенью 1917 г. крестьянские сходки в Проскуровском уезде приняли решение о выселении евреев из деревень. Положение стабилизировалось с приходом в город немецких войск весной 1918 г., однако в ноябре 1918 г., после отступления немцев, Проскуров переходил из рук в руки — в нем управляли то большевики, то крестьянские банды. С февраля 1919 г. по ноябрь 1920 г. Проскуров оказался под властью Директории, одним из руководителей которой был С. Петлюра. Население города составляло около 50 тыс., из них 25 тыс. — евреи. Комендантом города был антисемит Киверчук. Так называемая «квартирная» стража в городе состояла в основном из евреев, являясь фактически органом самообороны.
► Показать
После того, как местные большевики (значительную часть которых составляли евреи) попытались поднять восстание против петлюровской Директории, начальник гарнизона атаман Семесенко, подчинявшийся Петлюре, распорядился истребить еврейское население Проскурова, включая женщин, стариков и детей. Его подчиненные отправились в еврейские кварталы выполнять свою «героическую миссию». Из воспоминаний очевидцев:
Это было в субботу, и правоверные евреи с утра отправились в синагогу, где помолились, а затем, вернувшись домой, сели за трапезу. Многие, согласно установившемуся обычаю, после субботнего обеда легли спать.
Рассыпавшиеся по еврейским улицам, казаки группами от 5 до 15 чел. с совершенно спокойными лицами входили в дома, вынимали шашки и начали резать бывших в доме евреев, не различая ни возраста, ни пола. Они убивали стариков, женщин и даже грудных детей. Они, впрочем, не только резали, но наносили также колотые раны штыками. К огнестрельному оружию они прибегали лишь в том случае, когда отдельным лицам удавалось вырваться на улицу. Тогда им вдогонку посылалась пуля.
Когда весть о начавшейся резне распространилась среди евреев, они начали прятаться по чердакам и погребам, но казаки их с чердаков стаскивали вниз и убивали. В погреба же они бросали ручные гранаты. По словам свидетеля Шенкмана, казаки убили на улице около дома его младшего брата, а затем ворвались в дом и раскололи череп его матери. Прочие члены семьи спрятались под кроватями, но когда его маленький братишка увидел смерть матери, он вылез из-под кровати и стал целовать ее труп. Казаки начали рубить ребенка. Тогда старик-отец не вытерпел и также вылез из-под кровати, и один из казаков убил его двумя выстрелами. Затем они подошли к кроватям и начали колоть лежащих под ними. Сам он
случайно уцелел. По словам свидетеля Маранца, в доме его друга Авербуха было убито 5 чел. и четверо тяжело ранено. Когда он обратился к соседям-христианам, чтобы те помогли ему перевязать раненых, то только одна крестьянка согласилась оказать ему помощь. Прочие от оказания помощи отказались.
По словам свидетеля Шпигеля, он вместе со своим братом был в гостях у семьи Потехи, когда узнал о том, что в городе происходит резня. Обеспокоенный судьбой своей старухи-матери, он пошел домой и окольными путями повел старуху в дом знакомых поляков, но те наотрез отказались принять их, заявив, что они боятся за свою собственную судьбу. Ему удалось приютить свою мать в доме знакомых евреев. Когда он обратно возвращался к дому Потехи, то стоявшие около дома христиане, так называемые мещане, предупредили его, чтобы он туда не ходил, так как там режут. Но встревоженный за своего брата, он все-таки туда пошел и убедился, что вся семья Потехи и все бывшие в его доме, в том числе и его брат, уже вырезаны. Старуха-мать была настолько изрублена, что он мог узнать ее лишь по фигуре. Около старухи лежал изрубленный саблями и исколотый штыками труп ее сына. Таким же образом была убита и старшая дочь ее. Также была убита младшая дочь, а средняя лежала тяжело раненая. Тяжело раненой также оказалась гостившая у них родственница. Во дворе же были тяжело ранены два брата Бреслер и их старуха-мать. Его брат был тяжело ранен, но еще дышал и у него на руках скончался. В дом, любопытства ради, вошли христиане-соседи, и я обратился к ним с просьбой помочь мне уложить раненых в кровать, но те отказались. Один только сосед по фамилии Сикора оказал мне некоторую помощь. Из раненых двое умерли, остальные выздоровели, но остались калеками.
В доме Вольфцупа оказалась вырезанной вся семья. Осталась в живых одна девушка, получившая 28 ран.
В доме Земельман убито 21 чел. и двое ранено. К дому подошли гайдамаки стройными рядами с двумя пулеметами. С ними была сестра милосердия и один с повязкой Красного Креста, оказавшийся впоследствии доктором Скорником (Во время суда над рядом устроителей погрома, который проводился большевиками в г.Одессе, в печати его фамилия передавалась как Скорняк), заведовавшим санитарным отрядом. В доме Блехмана убито 6 чел.: один убит ударом по голове, отчего череп раскололся пополам. Девушка была ранена в заднюю часть тела, для чего было приподнято платье.
В дом Крочака ворвались 8 чел. и первым делом разбили вдребезги все окна. Пять вошли в дом, а трое остались на улице. Вошедшие схватили старика Крочака за бороду и потащили к кухонному окну, откуда перебросили его к тем, которые стояли на улице, где его тут же убили. Затем они убили старуху-мать и двух дочерей, а бывшую у них в гостях барышню они за косы вытащили в другую комнату, затем выбросили ее на улицу, где она была зверски убита. Затем они вновь вернулись в дом и нанесли несколько тяжелых ран 8-летнему мальчику, который затем совершенно оглох. Старшему брату они нанесли 9 ран в живот и бок, положив его на труп убитой матери, нанесли ему еще две раны, сказав: «Теперь мы уже с ним покончили».
В доме Зазули убита дочь, которую долго мучили. Мальчик в доме получил несколько ран и притворился мертвым. Мать предложила убийцам деньги, но они ответили: «Мы только за душой пришли».
По показанию свидетеля Глузмана, он в субботу 15 февраля очутился на улице, но милиционеры советовали ему идти домой. Придя домой, он застал у себя в квартире 16 чел. соседей. Из окна они заметили отряд гайдамаков, вооруженных с ног до головы, подошедших к дому в полном порядке. Он стал уговаривать жену и дочерей, чтобы те спрятались, так как боялся за их честь. Но те не хотели без него прятаться. Гайдамаки всех выгнали во двор, а затем один из них подошел к воротам и крикнул к оставшимся: «Идите сюда, здесь много жидов». Гайдамаки вскоре всех окружили, сам Глузман очутился возле двери, ведущей в погреб, а возле него стояла его семья. Его ударили два раза штыком, и он свалился в погреб. Это его спасло. Его жена, которая стояла наверху, была убита. Он также заметил, что один раненый молодой человек просил его пристрелить. Гайдамак в него два раза выстрелил. На это другой ему заметил: «Зачем ты стреляешь, ведь атаман приказал резать, но не стрелять». Тот ответил: «Но что делать, ведь он сам просит». Резня продолжалась от двух часов до пяти с половиной.
О том, что в доме все живое вырезано, по иронии судьбы, свидетельствовали ярко освещенные окна. Дело в том, что в Проскурове все дома освещаются электричеством, которое там весьма доступно. Религиозные же евреи, которых в Проскурове большинство, верные своему закону, в субботу или, вернее, в ночь с пятницы на субботу, огня не гасят, горит до утра, когда оно, [электричество], гаснет за прекращением тока; затем, в субботу вечером, с подачей тока, само зажигается. Евреи после ужасного дня субботы 15 февраля огня не зажигали. Тем ярче был огонь в окнах домов, где еврейские семьи были сплошь вырезаны. На этот-то огонек и шли грабители.
Этот доктор Скорник вместе с сестрой милосердия и двумя санитарами принимал активное участие в резне. Особенно отличался доктор Скорник. Когда другая сестра милосердия, возмущенная его образом действий, крикнула ему: «Что Вы делаете, на Вас повязка Красного Креста», — он сорвал с себя и бросил ей повязку, а сам продолжал резать. По показаниям 3 гимназистов, реквизированных в Елисаветграде гайдамаками для службы в санитарном отряде, Скорник, когда являлся после резни в свой вагон, хвастал, что в одном доме они нашли такую красавицу-девушку, что ни один гайдамак не решился ее зарезать, тогда он собственноручно ее заколол. Действительно, по словам свидетелей, на кладбище среди трупов оказался труп заколотой молодой девушки редкой красоты.
На следующее утро отдельные убийства евреев, как на улицах, так и в домах, продолжались.
По приблизительному моему подсчету в Проскурове и в его окрестностяхбыло всего убито свыше 1200 чел. Кроме того, из числа 600 с лишним раненых умерло свыше 300 чел.
Жертвам этого кровавого погрома в городе был установлен памятник. Памятник на этой братской могиле установили в 1925 году. Лет пять назад его реконструировали (в основном на средства американского «Джойнта»), изготовили новые барельефы и надписи.
Хочется сказать и о том, что в городе нашлись люди, ставшие на защиту невинных жертв. Нельзя забыть священника Климентия Качуровского. Будучи отцом двух малолетних детей, он оставался верен истинно христианскому долгу. После начала погрома отец Климентий собрал еврейских детей и спрятал их в погребе своего дома, сохранив при этом немало человеческих жизней. Но главное его ждало впереди. В церкви, во дворе у входа скопилось много испуганных погромом беспомощных людей. К ним прорывались убийцы. На их пути встал Климентий Качуровский. Озверевшие бандиты жаждали крови. Отец Климентий был исколот штыками. Смерть священника несколько остудила толпу. Люди были спасены. И сегодня неподалеку от братской могилы погибших во время погрома покоится под скромным крестом тело праведника Климентия Качуровского.
Житель города Ш. Шварцбард в 1926 г. застрелил Петлюру, которого считал ответственным за погромы в Проскурове и других городах Украины. Суд присяжных, приняв во внимание обстоятельства, при которых была уничтожена семья Ш. Шварцбарда, оправдал его.
